А вместо этого спрашиваю про колбасу.
– Мне стоит знать, из чего она сделана?
– Нет, – отвечает Майлз, и я со вздохом отодвигаю ее на край тарелки.
– Да ладно, Монтерс, – говорит Гилли, расправляясь со своей порцией. – Не пугай девушку. Колбаса полезна, – продолжает он, подмигнув. – От нее прямо возбуждаешься.
– Спасибо, обойдусь, – отвечаю я, и Гилли смеется.
Рядом с ним сидит Шербет. Спиффи и Дон еще не пришли. Алекс и Элли, во главе стола, разговаривают, наклонившись друг к другу, и не обращают внимания на нас.
– Итак, – говорит Гилли, доев свою колбасу. – Флора.
Майлз, сидя напротив, с подчеркнутым интересом поглощает тост.
– Флора, – повторяет Шербет.
– По крайней мере, здесь теперь будет повеселее, – продолжает Гилли. – С Флорой не соскучишься.
Шербет фыркает:
– В последний раз, когда Флора взялась устраивать веселье, средневековые доспехи оказались в фонтане.
Гилли тяжело вздыхает и устремляет взгляд в пространство.
– Это был один из моих предков. Отец чуть не расплакался.
Майлз по-прежнему поглощен завтраком. Я отрываю корочку у тоста и смотрю на него.
– Кстати, про бал, – говорю я, и он вздыхает, не отрываясь от грибов.
Грибы на завтрак… кто это придумал?
– Бал, – подтверждает он, и я кошусь на Гилли и Шербета, которые продолжают болтать.
Интересно, они знают, что между мной и Майлзом ничего на самом деле нет? Или нам придется притворяться даже перед ними?
Для подстраховки я спрашиваю:
– Ты наденешь килт?
Наконец Майлз смотрит на меня и опускает вилку:
– Да.
Я киваю, жуя тост:
– Можно я буду тебя за это дразнить?
– А разве я в состоянии помешать? – спрашивает Майлз, но в его голосе нет ни злости, ни раздражения.
Он явно чувствует себя в своей тарелке и держится очень уверенно. Кашлянув, Майлз откладывает вилку и сплетает пальцы на скатерти.
– Я немного побеседовал с твоими родителями вчера вечером, когда они приехали, – начинает он, и я напрягаюсь.
Легкий дух товарищества, который я ощутила, испаряется.
Мама и папа прибыли вчера, накануне бала, но я уже легла, когда они появились. Оба, конечно, зашли ко мне поздороваться, но я понятия не имела, что они успели пообщаться с Майлзом.
– Они… очень славные, – продолжает Майлз. Он вновь смотрит в тарелку и нервно ерзает. – И веселые. И…
– Не похожи на людей, которые натравят папарацци на родную дочь? – договариваю я, и Майлз наконец поднимает глаза.
– Да, – признает он, к моему удивлению.
Я думала, что он будет многословно защищаться, всячески стараясь доказать, какие мы на самом деле мерзкие. А что еще должен думать про нас настоящий аристократ?