Я, конечно, сомневаюсь, что Глиннис намерена заточить меня в темницу и/или съесть, но присутствие Элли – это при любом раскладе приятно.
– Верните их живыми и здоровыми! – жизнерадостно восклицает папа, открывая следующую газету с моим лицом на первой странице, а затем морщит лоб, задумывается и уточняет: – Одну – живую, другую – здоровую. Или нет. Обеих. Каждую – живой и здоровой. Ну, вы поняли.
– Конечно, – с натянутой улыбкой отвечает Глиннис, а мне приходится прикусить губу, чтобы не засмеяться.
Элли, кажется, не до шуток. Она вздыхает, и мы вместе вслед за Глиннис выходим из комнаты.
– Мы идем… – шепотом начинаю я, но Элли жестом велит мне замолчать.
– Ш-ш.
– Ты еще даже не знаешь, что я собиралась спросить.
Мы спускаемся по лестнице – большой, широкой, каменной, с выбоинами на ступеньках от многовекового хождения туда-сюда.
– Ты хотела пошутить про темницы и казни. Ляпнуть что-нибудь глупое. В папином духе.
– Оскорбительно, но верно, – признаю я.
Мы минуем несколько портретов предков Алекса и наконец оказываемся перед двойными дверями, украшенными резными единорогами.
Шотландия нравится мне в том числе за то, что их национальное животное – единорог. Невозможно не любить такую страну.
Дверь открывается, и я вижу ярко освещенную комнату, которая выглядит гораздо скромнее, чем остальные помещения в замке, в которых я побывала. Доступные поверхности не заставлены безделушками, а из мебели только одна кушетка и два стула, несмотря на то что места хватило бы на целый магазин.
Одна стена полностью увешана зеркалами, и я замечаю свое отражение. В этой комнате, где всё в основном серое и белое, мои волосы кажутся очень яркими.
А потом я вижу стол, на котором разложена одежда.
Юбки, свитера, брюки, несколько платьев, которые подошли бы домохозяйке пятидесятых…
– О боже, – бормочу я. – У меня будет новый имидж.
– Что? – спрашивает Элли, подходя к столу.
Но обращаюсь я к Глиннис.
– Вы измените мою внешность? Сейчас мне дадут кучу старомодной одежды, может быть, сделают прическу, заиграет жизнерадостная музыка, затем я посмотрю на себя в зеркало… – Я подхожу к стене, касаюсь стекла, округляю глаза и приоткрываю рот. – И скажу: «Неужели это я?» Потом кто-нибудь захлопает и скажет, что я потрясающе выгляжу, и я действительно буду выглядеть потрясающе, но в глубине моей души что-то непоправимо изменится…
Я поворачиваюсь. Глиннис и Элли немо смотрят на меня.
– Вы что, совсем кино не смотрите? – спрашиваю я.
– Это просто новые вещи, Дэйзи, – наконец выговаривает Элли.
Я вздыхаю:
– У тебя совсем нет чувства юмора.