У него на шее снова подергивается жилка. Внимательно глядя на Майлза, я напоминаю:
– Я тут совершенно ни при чем.
Он машет изящной рукой, словно отгоняет муху.
– Я в курсе. Но дело в том, что раньше, пока ты не приехала, к клубу Себа никогда не наведывались репортеры. Кто-то дал им знать, что ты там.
Наверняка у меня теперь тоже бьется жилка на шее, потому что я изо всех сил стискиваю зубы.
– Еще разок? Я почти простила тебе Шербурн, потому что я тут совсем чужая и тэ дэ, но если после тех дурацких скачек ты по-прежнему думаешь, что мне нужен Себ или я жажду видеть свои фотографии в газетах…
– Я знаю, что ты не охотишься за Себом, – перебивает Майлз, – но для человека, который уверяет, что не хочет привлекать внимание желтой прессы, ты делаешь это как-то слишком часто.
Он замолкает, не сводя с меня глаз, и я вспоминаю, что совсем недавно считала его милым. Теперь мне хочется вернуться в прошлое и надавать себе по голове.
– Знаешь, ты бы лучше сказал это Себу, – намекаю я. – Потому что сегодня источником проблем был он, а не я.
Майлз отводит взгляд. Такое ощущение, в воздухе повисло нечто недоговоренное. Что-то, что он хочет сказать.
Тут Майлз поворачивается и спрашивает:
– Может, это твои родители?
Такое ощущение, что я получила пощечину. У меня даже откидывается голова.
– Что-что?
Он смущенно растирает ладонями бедра.
– Может, это они позвонили фотографам. Допустим, тебе не хочется мелькать в газетах, ну а они не против. Я знаю, твой отец когда-то был…
– И здесь я решительно поставлю точку, – говорю я, решительно вскинув руку.
От злости я дрожу.
– Ты ничего не знаешь обо мне и моих родителях, если полагаешь, что они пытаются запихнуть меня на одну ступеньку с Элли. Конечно, вам приятно думать, что мы просто мерзкие карьеристы – тогда не придется признавать, что Элли просто нравится Алексу больше, чем все Флисси и Поппи на свете.
– Я совсем не… – начинает Майлз, но я снова прерываю его.
– Честное слово, я считала, что ты не такой противный, как сначала показалось, но ты, друг мой, просто веронский герцог.
Майлз недоуменно хмурится, но тут, к счастью, машина подъезжает к Холирудскому дворцу.
Не дожидаясь, пока водитель откроет для меня дверцу, я вылезаю под дождь и ухожу, не оборачиваясь.
Я просыпаюсь, когда что-то падает рядом с моей головой. Приоткрыв глаза, я вижу планшет, лежащий на подушке, и тру лицо, пытаясь отогнать сон, который уже почти не помню, кроме того, что, кажется, там был Майлз, и…
– Что, черт возьми, произошло вчера вечером?
Это Элли – необыкновенно злая Элли, если судить по голосу. Я привыкла к тому, что здесь она разговаривает голосом музейного гида, и возвращение знакомой старшей сестры одновременно пугает и радует.