С последними словами капитана раздался короткий стук в дверь и на пороге появился невысокий мужичек лет шестидесяти с лукавым выражением лица. Пышные усы под носом картошкой и прищур серых глаз придавали ему плутоватый вид.
— Разрешите, товарищ капитан. — Прохор говорил с ярко выраженным западно–украинским акцентом. — Вызывали?
— Вызывал, Прохор, вызывал. — откликнулся Чёрный. — Вот пополнение прибыло, с Большой Земли. Прошу любить и жаловать. Проводи ребят в их апартаменты и заодно обрисуешь обстановку. У них, наверняка, тьма вопросов. В общем, не мне тебя учить детей строгать.
— Будет сделано, ваше благородие. — с ухмылкой козырнул Прохор. — Пошли ребята. И не переживайте так. Не вы первые, не вы последние.
Когда за их группой закрылась дверь, оказалось, что вокруг них собралось с десяток бойцов. Артёму кто–то всунул в руки эмалевую кружку.
— Держи, браток, поможет собраться. — произнёс незнакомый старлей с понимающим взглядом.
От кружки исходил запах самогона. Такие же кружки он заметил у своих товарищей. Артём зажмурился и влил в себя стопку жгучей жидкости. Жар рванулся по жилам, растапливая ледяной комок, где–то в районе живота. Раньше Тропов его и не замечал. Приятное тепло ударило в голову, снимая напряжение.
— Ладно, ребятки пошли, покажу ваши апартаменты, а заодно погутарим о житье–бытье. У вас, наверное, от вопросов языки чешутся.
Погутарить не получилось. Потому как за их спинами хлопнули с железным лязгом массивные двери карантинного карцера. За каждым своя дверь узкой камеры. Зачем все это, было не понятно.
Да и разбираться нет никакого желания. Голова гудела растревоженным ульем пчёл и тошнило, как на каком–то там месяце беременности. Хотя беременный капитан ВДВ — та ещё хохма. Артём упал на откидную койку камеры, не задумываясь о странностях. Утро вечера мудрёнее. Даже если хрен поймёшь, где тут утро, а где вечер.
Разбудил Артёма железный лязг окошка на двери. Стандартная камера, стандартные порядки, хоть многое и выбивалось из понятия «нормально». Например, завтрак. Поднос уставлен парой тарелок и пиал с салатами. Хоть и не деликатесы, но на питании тут не экономили. Мясо, каша, салаты, чёрный кофе, колбаса, сыр. Даже чекушка коньяка стояла на подносе. Прямо Новый год какой–то. Будто последний завтрак расстрельника, а не обычного заключённого. Смущала лишь маленькая пластиковая бутылочка из–под сока с мутной жидкостью.
— Это что за хрень? — спросил он, игнорируя остальные блюда.
— Голова болит? — хмыкнул Прохор. — Это местное лекарство. На основе самогона. Сам готовил.