— Это не страшно, — скупо улыбнулась Клара-Мария. — Девочка ещё очень юна. Ей, наверняка, трудно придётся в жизни, так пусть хоть сейчас немного побудет беззаботна.
— Почему вы так говорите? — насторожилась Марта.
— Ты прекрасно знаешь почему, моя милая. Даже принцессы иногда орошают свои подушки горькими слезами, а ведь им всё достаётся по праву рождения.
— У моей дочери вашей милостью есть всё, что необходимо…
— Увы, далеко не всё…
Неизвестно, что хотела добавить старая герцогиня, но тут её самым бесцеремонным образом прервали бегущие по аллее мальчишки, внезапно оказавшиеся перед повелительницей здешних земель.
— Что вы себе позволяете! — прикрикнула на них Марта, но Клара Мария мягко остановила её.
— Просим прощения у вашего высочества и вашей милости, — начал Гюнтер, язык у которого был подвешен лучше других, — мы вовсе не хотели никого оскорбить!
— Я не сержусь на вас, дети, — скупо улыбнулась герцогиня, — однако от какой ужасной напасти вы так поспешно бежали?
Тут выяснился пикантный момент: напастью, от которой спасались молодые люди, была дочь Марты. Дело в том, что они имели неосторожность принять её в свою компанию и играли теперь вместе. Игра, судя по всему, называлась "догонялки" и именно от Клары Марии младшей сейчас и улепётывали Руфус с Гюнтером, а та растрёпанная как фурия, неслась за ними, обещая расправиться, как только мальчишки попадутся ей в руки. Прятаться было поздно, и девочка предстала перед лицом матери и бабушки.
— Что это значит? — ахнула Марта и опасливо обернулась на герцогиню.
— Мы играли, — вздохнула Шурка.
— Какой ужас!
— Не ругай её, — зашлось от смеха её высочество. — Право, я давно не видела ничего более забавного!
— Как прикажете, — присела в книксене камеристка, бросив многообещающий взгляд на дочку.
— Что-то стало прохладно, — поёжилась герцогиня. — Давайте вернёмся в замок. Кстати, молодую фройляйн приглашение тоже касается.
Александра, бросив напоследок уничтожающий взгляд на мальчишек, покорно поплелась вслед за матерью и бабушкой. Девочка никогда прежде не бывала в кабинете герцогини и потому осматривалась с большим любопытством. В отличие от других покоев, обставленных с несколько холодной роскошью, в нём было уютно. Мебель была проста, но добротна, стены покрывали ковры и гобелены, а на столе лежали бумаги. Ещё отчётливо пахло валерианой и мятой от снадобий, которые принимала хозяйка. Но главным украшением комнаты было висящее на стене зеркало в массивной золочёной раме.
Шурка с любопытством уставилась на своё отражение, пытаясь хорошенько разглядеть тело, в которое занесло её разум и душу. До сих пор ей удавалось полюбоваться на себя лишь в маленькое зеркальце матери, что было не слишком удобно. Надо сказать, вид у неё был ещё тот. Чепец сбился набок, волосы растрёпаны, подол платья подран, а физиономия испачкана землёй. Но, тем не менее, оценить себя можно было и так. Что же, руки ноги не кривые, худа, конечно, до неприличия, но это дело наживное. Лицо чистое, а черты его правильны и, пожалуй, даже приятны. Причёска в её времени называлась – "я у мамы дурочка", но это легко исправить. Тем паче, что волосы были густыми и здоровыми, тёмно-каштанового цвета, как у матери.