— Кажется, я слышу нотки цинизма, — улыбнулся Маркиз.
— Отнюдь, — с жаром воскликнул Рождественский Пастырь. — На Земле, а там я ограбил лучшие церкви, включая Нотр-Дам и Ватикан, есть насекомое, именуемое муравьем. Живут муравьи колониями и отличаются отменным трудолюбием. Они строят сложные сооружения, которые называются муравейниками, с разветвленной системой ходов, складами продовольствия, детскими. Требуются недели, а то и месяцы, чтобы построить такой муравейник… а уничтожить его можно за несколько секунд движением ноги. Вы знаете, что эти твари потом делают?
— Атакуют обидчика?
— Нет, — ответил Рождественский Пастырь. — Сразу берутся за восстановление своего жилища.
— Ты хочешь сказать, что церкви — те же муравейники?
— В одном аспекте — да: они не мстят тому, кто их ограбил. Они восстанавливают утраченное с трудолюбием муравьев. Они не могут возложить вину на вора — это противоречит их философии. Они предпочитают видеть во мне руку Господа, который по неведомым причинам наказывает, их. Вроде бы логичнее думать обо мне как об исчадии ада, но они не хотят верить в дьявола. Проще винить Бога и, соответственно, собственные грехи. Так что когда приходит беда в моем образе, они ведут себя точь-в-точь, как муравьи. Восстанавливают муравейник, чтобы я мог разрушить его вновь.
Внезапно рот Маркиза расползся в широкой улыбке.
— А ты мне нравишься! — воскликнул он.
— Естественно, — пожал плечами Рождественский Пастырь. — Я вообще нравлюсь людям.
— Думаю, мы можем прийти к соглашению.
— Обеспечьте мне безопасность передвижения и убежище, а я дам вам двадцать процентов.
Маркиз вытряхнул Мэллоя из кресла, сел сам.
— Пойди погуляй. Нам надо поговорить о делах.
Мэллой, несомненно, глубоко оскорбленный, поднялся с пола и ушел.
Маркиз вновь посмотрел на Рождественского Пастыря.
— О двадцати процентах не может быть и речи. Поэтому послушай мое предложение, приятель. Ты сообщаешь мне, какие планеты хочешь ограбить. Я даю тебе людей, сколько нужно для каждой операции, обеспечиваю безопасность и предоставляю убежище на любом из контролируемых мною миров. А добычу мы делим пополам.
— Я думал, что пятьдесят процентов — это ставка для тех, кому вы обеспечиваете «крышу». Партнеру предлагать такую ставку, мягко говоря, неприлично. Я соглашусь на четверть.
Маркиз повернулся к Найтхауку.
— Ты привез сюда хорошего человека, Джефферсон Найтхаук. Мне он действительно нравится. — И вновь сосредоточил внимание на Рождественском Пастыре. — Ты так мне нравишься, что меня устроит треть.
— Я согласен нравиться меньше, если вы возьмете тридцать процентов, — улыбнулся Рождественский Пастырь.