«Ты что? Ты что?»
«Теплый», — объяснил Корел.
«Хэ! Вдруг проснется?»
Корел поднял мохнатую голову, сказал: «Возьми копье. Возьми нож».
«Хэ! Что такое задумал?»
«Убьем красного червя».
«Зачем?»
«Вырежу тебе хорошие подошвы для сапог».
«Хэ! Не надо. Не буди червя, зачем?»
«Если проснется — точно не убьешь».
«Пусть спит. Что ты, что ты!»
«Убей, а то пожалеешь», — сказал Корел.
Но понял что-то важное и махнул рукой-лапой.
14.
Неполная луна то исчезала, то появлялась, будто боялась полностью повернуться.
Он разбудит красного червя, думал Кутличан. Корел, сын медведя и человечьей самки, разбудит красного полосатого, потом вырежет из его кожи подошвы для сапог. Или, наоборот, червь победит.
«Солнце-мать, твоим теплом нас согрей».
Ровдужную урасу Тебегея Кутличан узнал издали.
«Солнце-мать, каким бы ни было приходящее зло, в сторону направь».
Подумал: может, зря не убил красного червя? От урасы вон как дымом несет невкусно. Не домашним пахнет — холодной вчерашней гарью. Сразу видно, что даже заглядывать в урасу не нужно: там очаг погас, дымовое отверстие затянуло паутиной. А день назад, потянул носом, тут, может, рыбой кормили, гусиным мясом. Валяется затоптанная в грязь талина, на которой рыбу коптят. На земле порванный малахай, сломанный посох. Красный червь много ест, но никогда без нужды, без дела не безобразничает. Малахай не станет рвать — так, наверное, только тунгусы делают. Даже котел разбили. У дудки-омока отдельный котел был. Тебегей отдельно мясо варил, угощал дочь, сыновья ели. «Куропаток боюсь, — жаловалась пугливая Ичена. — Как взлетят из-под ног — вздрогнешь». У Ичены совсем не было защиты, подумал Кутличан. Тебегея сразу убили, лежит возле урасы. По всему видно, его сразу убили. Не зря дед черный сендушный говорил: даже в маленьком мире без защиты нельзя.
«Солнце-мать, каким бы ни было приходящее зло, в сторону направь».
Не оказалось у Ичены защиты. До прихода тунгусов тут красный червь полз, но Тебегея не тронул, наверное, захотел старого Мачекана и его семью. Может, хорошо, что я не убил червя? К ровдужной урасе Тебегея, наверное, тунгусы пришли. Остроскулые специально пришли. Прямо на имя дудки-омока Тебегея пришли. Теперь он лежит где бросили. Даже красный полосатый червь не бросит вот так человека — съест, а тунгусы бросили. Кукашка на Тебегее разорвана, обломанная стрела торчит из плеча: оперение унесли, теперь не узнаешь, чья стрела. Сына старшего коротким копьем ударили, копье потом тоже вырвали, унесли. Второй сын убежал в болото, его там закололи, как лося. А девушки Ичены нет. Если бы красный червь напал на дудки-омоков, стрел и копий бы не было и девушку бы съел. Красный полосатый червь извивается, крутится, вспыхивает, ест тех, кто нравится. Любой человек, даже самый смелый, сам идет в пасть красного червя, не сопротивляется.