«Как долго ползти до нижнего мира?»
«Это временем не определяется».
«А иначе никак?»
«Иначе никак».
Покачал головой. Все равно Ичену освобожу.
Все равно в нижний мир проползу между кочками на брюхе.
Сильный шаман будет прыгать, метаться, вскрикивать, сильно стучать колотушкой в бубен, тянуть за уши Кутличана. Этот шаман чесоточный только с виду. Один мидоль, один дневной переход, если ползти — проползу. Потом еще два мидоля, два дневных перехода, проползу. Тени собак залают, тень сказочной старушки неслышно навстречу выйдет, откроет сумеречные глаза. «Навсегда пришел, Кутличан? — спросит. — На время пришел?» Он ответит. «Моя прабабушка, — с уважением ответит, — узнать пришел». Она скажет: «Тогда говори свое». И он скажет.
«Хэ! Такое узнать — надо идти дальше».
Если до реки доползу, значит, и дальше сложится.
Старуха стражница перевезет на другую сторону в безмолвный нижний мир.
Раз ворон говорит — крух, значит, старуха перевезет. А я крикну громко — ку-ку, чтобы стражница обратила внимание. Кутличан даже шепнул ку-ку про себя, но чуткий ворон опять услышал. Наклонил тяжелый клюв: «Крух! Не говори так. Даже не думай так. Кукушка — шаманская птичка. Никаким словам кукушки не подражай, а то с ума сойдешь или умрешь просто».
19.
Луну затянуло. Ногу дергает боль.
Кутличан полз по мхам, по звуку бубна.
Под пальцами — мелкие лужицы, снулая рыба. Рыжая лисица-шахалэ твердыми когтями разрывала гнилые кучи, переворачивала щепки, исследовала извилистые мышиные норы, иногда поднимала голову, будто спрашивала: «Это кто там ползет? Это кто там чужой ползет?»
Сказочный старичок чулэни-полут сидел на голом берегу.
Чулэни-полут совсем как человек, только крупного роста. Голова круглая, как тундряная кочка, спутанные волосы вниз висят. Такой убитого лося носит привязанным к ремешку кафтана, человека ест с аппетитом.
Обрадовался: «Ты пришел?»
«Хэ! Я пришел».
«Что видел?»
«Убили всех».
«Что слышал?»
«Дудки-омоков убили».
Берег печальной реки усыпан черной галькой.
Сказочный старичок сказал: «Тебе здесь нельзя».
Нехорошо засмеялся, потертую меховую кукашку поправил.
«Сядь на камень, — пожалел. — Тебе здесь нельзя. Все равно нельзя. Скоро старуха стражница на лодочке явится, всех увозит в нижний мир. Не торопись, тебя не упустит. Вижу, сухожилие у тебя на ноге порезано, все равно не торопись. И хромые иногда хорошо живут, я про такое слышал».
Вспоминая, облизнул узкие губы: «Почему сам пришел?»
«С шаманом теперь дружу. Братьев дудки-омоков хочу вернуть».
«Из нижнего мира никого не возвращают, даже братьев. — Чулэни-полут с пониманием почмокал длинными узкими губами. — Ты, чувствую, теплый. Если тебя съем, попадешь в нижний мир быстрее».