видит снаружи.
Снаружи видел чужих, в сендухе их называют таньга.
Про лежащего в деревянной урасе Кутличана таньга говорили: этот встанет, обязательно будет у нас пастухом, будет пасти олешков. Никто не догадывался, что Кутличан рос, чтобы стать воином. Просто никак у него не получалось. То красный полосатый червь помешает, то тунгусы. Вот убили отца Ичены. Кутличан даже в нижний мир спустился за братьями Ичены, чтобы отомстить, чтобы вернуть Ичену. Обратно в мир средний вернулся по запаху и звуку бубна, а у рта мохнатые одно говорят: он встанет, пастухом будет. Незаметно следил за таньга. Уже знал: у них топоры железные, огнивные луки, против них нельзя направлять ничего острого — сразу ответят огненным боем. От младшего дудки-омока знал, что рядом с деревянной урасой стоят еще две. В одной отдыхают у рта мохнатые, таньга, в другой томятся заложники-аманаты — чтобы родичи несли ясак.
«Будете платить шкурками и шкурами», — сказали аманатам чужие.
А Кутличану сказали: «Встанешь — переведем тебя в другую урасу. Все несут ясак, все нам задолжали. И ты понесешь».
Ответил через духа дудки-омока: «Мне нечем».
Сказали: «Тогда будешь пасти олешков».
Сказал: «Я совсем хромой».
Сказали: «Значит, не убежишь».
Сказал: «У меня дело большое есть».
Разрешили сказать: «Тогда говори какое».
«Девушку Ичену хочу вернуть».
Спросили: «Зачем тебе это?»
Ответил: «Так должно быть».
Сказали: «Так не будет».
Добавили: «Теперь так не будет».
Удивился: «Почему так?»
«Тунгусы у нас под защитой. Тунгусы нам ясак несут».
«Это что значит? Я, может, тоже понесу то, что вы так называете».
«Ты сам сказал, что тебе нечем. А тунгусы исправно несут ясак, склонились. Шкурками и шкурами несут. Мясом и жирной рыбой. Девушка Ичена принадлежит им, значит, она тоже под нашей защитой. А тебя кто защитит?»
Кутличан ответа не знал.
Спросил: «Откуда пришли?»
«С заката. Из-за лесов».
«Там нет никого».
«Кто говорит?»
«Ворон».
«Убей его».
«Не могу убить».
«Тогда не спрашивай».
«Я девушку Ичену ищу».
«Девушка Ичена теперь под нашей защитой».
«Все равно я приду на имя тунгуса Ириго и отправлю его к старухе стражнице».
Так Кутличан думал про себя. «Глупые таньга. Берут ясак. За паршивые шкурки и шкуры отдают железный котел, которому век служить». Шептал про себя: «Солнце-мать, твоим теплом нас согрей. Приходящее зло в сторону направь». Закрывал невидящие темные глаза, будто прятался от всех, от всего мира.
Но однажды встал.
А потом чаще стал вставать.
Таньга такому радовались: «Вот хромой пастух будет».
Смотрели одобрительно. А один, с широкой бородой, глаза круглые, спросил имя, специальными значками отметил на листке серой бумаги. Такое страшное волшебство — смотрит на значок и без ошибки повторяет имя: «Кутличан».