В расстроенных чувствах я покинул цветочную поляну, сопровождаемый шумом неожиданно приобретенных фанатов.
На следующий день король, как тонкий ценитель музыки, присвоил мне звание первого законодателя моды в королевстве, потому что звание первого менестреля уже было у первого королевского дирижера. Жаль, что принцесса к музыке оказалась полностью равнодушна. Зато король оказался большим меломаном — больше всего ему нравился репертуар Высоцкого.
Я опять выиграл расположение короля, мне разрешили пить малиновое вино и даже вернули несколько сигарет. А по вечерам я, как заправский Орфей, расположившись в спальне короля, распевал ему и особо приближенным песни своего мира. Принцесса ни разу не заглянула на наш огонек.
Баловень судьбы, королевский законодатель моды, граф зеленого парка и чертова колеса, я умудрился еще стать и изобретателем карт. Если меня и запомнят в этом мире, то не как героя и победителя великанов и драконов, а как первооткрывателя карточных игр.
Вышло все совершенно случайно. Однажды мне не повезло и Звездочет, поймав меня, затащил в библиотеку для дачи показаний о моем прошлом мире иногда, нет-нет, но я напоминал, что не плохо было бы вернуть меня обратно. Мне не хватало здесь шума бестолкового радио, тесной дружеской давки в автобусах, веселых уличных толп, телевизора. О-о-о! Хоть это кажется глупым, но иногда я с тоской вспоминал про цветной домашний и родной ящик. Бог создал первыми три вещи, это знает каждый школьник — землю, человека и телевизор. И еще моя гитара, висящая на стене в квартире и медленно покрывающаяся облаком пыли. На свиных дудочках совсем по-другому звучали песни «Битлз» и «Воскресенья». Как все это от меня далеко — в прошлом!
Так вот, когда я, скучая, сидел возле цветного окошка, застекленного здешним феноменом вроде нашего горного хрусталя и устало давал свидетельские показания по веку номер двадцать нашего безумного мира, в голове вертелись сплетни придворных дам о путешествующем инкогнито принце Вареников, писаном красавце, новом любовнике графини Соли, тети короля, древней старухи с подвалами, набитыми сокровищами, страшилки про Аврода Драное ухо, среди этой чепухи пришли мысли о суетливости мира. В памяти всплыл Льюис Кэррол и его девочка Алиса. Ей повезло почти так же как и мне, когда она попала в иной мир карточных королей, валетов и дам, косоглазого зайца и улыбок вечно исчезающего чеширского кота. Я невольно рассмеялся, а Звездочет поинтересовался, в чем дело? Я объяснил. Звездочет не понял, ему показалось кощунством мысль о карточном короле. Пришлось объяснять ему суть простой, самой распространенной и самой народной игры в дурака. Не выдержав, Звездочет приволок плотные листы какого-то обработанного растения, здесь иная технология изготовления бумаги. Я, как мог, изобразил тридцать шесть карт. Умница Звездочет быстро ухватил суть игры и очень скоро даже стал пробовать передергивать карты и обманывать на сдаче. Карты покорили Звездочета, всю неделю он надоедал мне с объяснениями к новым играм. Я научил его игре в тысячу, он записал правила игры в Кинга, очко, покер. Утром, после разминки с капитаном и поздним вечером после благотворительных концертов в спальне короля мы, как тайные заговорщики, запирались в библиотеке и ночь напролет дули в карты, затем обязательно просыпая завтраки. Мы часто играли на деньги. Проигрывая, Звездочет бросал карты, пробовал лезть драться и обвинял меня в шулерстве.