Бояре оживлённо переглянулись.
— В Яицкую крепость воровством проникли? — повысил голос дьяк.
Я улыбнулся:
— Хотели помолиться угодникам Петру и Павлу, а нас не пускали — еле уговорили Ваньку Яцына. Славное наступало времечко…
Дьяк испуганно перекрестился.
* * *
Высокая стена была неприступна, имела по углам четыре башни. В воротной была церковь Петра и Павла. Перед стеной темнел ров. Целый хорошо укреплённый город — такой бы нам не взять, но в крепости нас ждали казаки и их голова Фёдор Сукнин. Брали хитростью — переоделись в голь перекатную: богомольцев-плотников и стали проситься в церковь — грехи замолить да свечки поставить.
— Впустите их! — приказал голова Яцын и тем выбрал свою судьбу.
Едва мы, не более сорока человек, прошли ворота, сразу выхватили из-под рваных кафтанов пистоли и кинжалы и бросились на стрельцов, охранявших воротную башню. Черноярец засвистел весёлым разбойным свистом, и из лощин к нам на подмогу кинулись засадные казаки. Бой был коротким. Стрельцы побросали бердыши и пищали и сдались на милость победителей, а казаки с победным гиканьем растеклись на конях по улицам. Горожане выскакивали навстречу в праздничных одеждах, зазывали казаков в гости. Нас ждали…
На рыночной площади, окружённый своими есаулами, я обратился к горожанам с речью:
— Спасибо вам, люди добрые, за встречу и помощь!
Я поклонился в пояс, горожане одобрительно зашумели:
— Слава атаману — Степану Разину! Батька, мы с тобой будем! Долой бояр и воевод!
Многоголосый гул распугал стаи голубей, заставил их взмыть в небесную синь.
На круг вытолкнули Яцына. Он был в рваном кафтане, с ссадиной под глазом и растрёпанной жидкой бородёнкой.
— Что с головой будем делать? Люб он вам или нет — вам и решать!
— Смерть! — закричал народ на площади.
Голова закачался, его бледные губы что-то шептали, трясущиеся руки торопливо прикрывались крестным знаменем от наступающего народа.
— Попался, воеводская рожа! Ты бы меня тоже не помиловал!
Рядом, возле крепостной стены вырыли яму и отвели к ней воеводу. Один из перебежавших сегодня стрельцов, в тёмном осиновом кафтане, бросился ко мне:
— Батька, дозволь, я порешу Ваньку Яцына?!
— А что так?
— Батогами он меня намедни посёк! — крикнул стрелец, обнажая саблю.
— Секи! — махнул я рукой.
Стрелец подтолкнул Яцына к яме и вскинул саблю вверх. Яцын раскрыл рот для крика, но не успел — сабля стремительно упала вниз. Обезглавленное тело стояло несколько мгновений на месте, поливая стрельца кровью, затем покачнулось и тяжело упало в яму вслед за мёртвой головой. Окровавленный стрелец оглянулся на меня с кривой усмешкой: