Возле вросшего в землю старого кирпичного дома стояли двое ханских солдат. Рядом с ними была кучка возбуждённо переговаривающихся казаков.
— Батька! — закричали они, увидев меня. — Дозволь испробовать ханского вина!
— Пробуйте, робяты! — весело разрешил я.
Казаки подступили к солдатам. Те не особенно сопротивлялись, отступили от дверей и бросились бежать вниз по узкой, кривой улочке.
Дружно двинув чугунными плечами, казаки вынесли двери.
— Смотри-и-и!
В сумерках подвала стояли огромные, запотевшие глиняные кувшины, наполовину врытые в землю.
— Гуляем, хлопцы! Атаман Степан Тимофеевич, добро пожаловать на ханское угощение! — казаки пропустили меня вперёд.
Я выхватил саблю и подступил к кувшину.
— Сейчас попробуем, какое оно старинное! — я взмахнул саблей и рубанул по кувшину.
На кафтан брызнула алая пряная струя.
Я подставил рот и сделал несколько коротких глотков:
— Хлопцы, вино отменное — фряжское.
— Да здравствует атаман, Степан Тимофеевич! — казаки ринулись на кувшины, как на штурм.
Кто-то побежал звать друзей, торговавших на майдане.
С этого всё и началось. Вскоре к майдану прибежали около десятка солдат хана. Стали угрожать. Я вывалился на порог:
— Гей, соколы — руби басурманских псов!
Пьяная волна выкатилась из подвала и вдавила солдат в землю. Мы устремились вниз по улице.
— Руби магометан! Гуляй, казаки — наш город! — раздавались пьяные крики.
Навстречу пьяным казакам спешили солдаты и городские жители. Завязалась схватка. На базаре казаки разоряли купцов — своих недавних партнёров.
— Жги их! Бей их! — кричал я, размахивая саблей, бросаясь на обороняющихся жителей. — Гей, есаулы-атаманы — за мной!
— Мы здесь, батька! — подал голос Серёга Кривой.
Жителей становилось всё больше, и у всех было оружие. Нас окружили со всех сторон.
— Не ладно, Степан Тимофеевич — добром всё это не кончится! Басурман много и они нас окружают! — торопливо докладывал единственный трезвый среди нас Фрол Минаев.
— Гей, хлопцы — за мной! — крикнул я, и мы стали пробиваться к морю.
Это давалось не так легко — против нас поднялся весь гарнизон Решта, все обиженные, озлобленные казаками жители.
— Бей неверных! Правоверные, уничтожим подлых гяуров! — слышались крики сквозь бой пищалей и пистолетов и сабельный звон.
К морю мы пробились с большими потерями, кинулись к стругам и ушли. В море отрезвели от ханского вина и от пролитой крови. Дорого нам обошёлся винный погреб. Сделали перекличку.
— Говори, Серёга, — я устало полулежал на корме на подостланном, дорогом персидском ковре.
Загорелое лицо есаула блестело от пота, на скулах чернели росчерки сажи. В горящих глазах ещё бродил хмель, но не вина, а недавнего боя.