Неудачная осада Симбирска надломила меня, и я так и не смог оправиться. Это было первое поражение и… Я впервые увидел, как паника меняет людей — ничего для них больше не свято и ничего им больше не нужно, кроме спасения собственной шкуры…
Надо мной склонился Чертёнок.
— Вот ты где, батька, а я тебя ищу! — услышал я обеспокоенный голос есаула. — Ты ранен? — он увидел моё лицо.
— Всё, Микифор, мы проиграли! — прошептал я.
— Эй, сюда — атаман ранен! — крикнул Чертёнок, протёр мне лицо и случайно задел рану на голове.
В тот же миг мне показалось, что внутри головы разорвалось пушечное ядро.
Я не помню, как меня тащили на струг. Казаки поспешно бежали от Симбирска вниз по реке. Это было поражение. Первое поражение, но война не окончилась — она продолжалась с новой силой…
Очнулся я незадолго до рассвета. В голове шумело и гремело, словно рядом взрывались пушечные гранаты, и продолжался бой. Я с усилием оторвал голову от деревянной скамьи — чей-то кафтан, пропитанный моей кровью из открывшейся на голове раны, сполз на дно.
— Где мы? — прохрипел я, не узнавая свой хриплый, каркающий голос.
— Всё в порядке, атаман, — донёсся с кормы голос Чертёнка.
Сумерки смазали его молодое, красивое лицо — передо мной серел незнакомый овал, который иногда скрывали малиновые круги. Тогда мне приходилось моргать, чтобы согнать с глаз малиновую пелену.
— Мы в безопасности.
— Да пошли вы к чёрту! — я со стоном опустил голову. — Всё, Симбирск потеряли, — заскрипел зубами. — Ничего, мы ещё вернёмся.
— Возьмём помощь и вернёмся, батька-атаман! — подхватил Микифор. — Васька Ус и Шелудяк подкинут людей из Астрахани. Пётр Шумливый пришлёт царицынских. Там, в остроге ещё остались наши, тысяч двадцать. Думаю, продержатся и дождутся нашей подмоги.
— Продержатся, — прохрипел я.
— Атаман, пить хочешь?
— Нет, — от боя под Симбирском мне было муторно.
Такую муть, поднявшуюся от сердца, никаким вином не заглушишь. Скоро зима, казаки воевать не будут, придётся зимовать, а весной крестьяне не смогут помочь — у них своя работа. Придётся начинать всё сначала…
Надежда была на то, что на Дон сбежится зимовать множество голутвенных и беглых крестьян, будников и поливачей с арзамасских поташных заводов. Весной поднимемся, пойдём до Москвы неукротимой лавиной. Я улыбаюсь. Ещё поквитаемся с Милославскими, Долгорукими, Барятинскими…
В Самаре я узнал о судьбе своего покинутого двадцатитысячного войска, оставшегося защищать острог. В живых осталось всего четыре сотни… Погиб Иван Лях…
…Много было выпито вина в Самаре и передумано тяжёлых дум. Пока жив буду, отомщу за каждого убитого. Стократ отомщу, под корень выведу всё боярское семя. Война не на жизнь, а на смерть!