— Сейчас мы, Андрюша, поголливудим. Приготовься, — прошептала Светка.
— Что ты мелешь? — Я покосился на Коротышку, он продолжал разговаривать с Коренастым.
Светка открыла сумочку и извлекла пистолет «Макарова».
— Ты с ума сошла? — прошептал я, чувствуя, как на затылке поднимаются волосы.
— Положи обратно, — я выхватил у неё из рук пистолет.
— Я и так хотела отдать его тебе. Осторожно, он заряжен и снят с предохранителя.
— Час от часу не легче. — Я сжал холодную рукоятку. Свободной рукой, вытер выступившую на лбу испарину. В голове тяжело ворочались мысли: куда бы его спрятать. Схватил Светкину куртку и положил на колени, скрывая руку с пистолетом.
— Идиотка, откуда он у тебя, — прошипел я разъяренно.
— От верблюда.
— Хорошо, у тебя в сумке случайно танк не завалялся?
— К сожалению, ни танка, ни гранат.
— Плохо, с танком не было бы проблем. Господи и зачем я с тобой связался?
— Нас никакие узы не связывают. Клятву Гименею мы не давали. Ты хотел быть героем? Пожалуйста, есть шанс. Не хочешь, дай мне — я умею стрелять.
— Заткнись.
Коротышка развернулся в салон, глазки зашныряли по автобусу, проверяя все ли в порядке. Я почувствовал, как моя белая майка пропиталась потом и за версту завоняла страхом. Колени затряслись в мелкой дрожи, так всегда, когда я крупно волнуюсь. Я опустил глаза, не хотелось мериться взглядом с Коротышкой. Казалось, он не мог не заметить перемены произошедшей со мной и весь автобус знает, что у меня под курткой лежит пистолет. Боже — я трус! Да, трус! Я жить хочу…
Автобус сильно встряхнуло и раздался громкий хлопок-выстрел. Я втянул голову в плечи — все, конец. Автобус остановился. Коренастый громко кричал, слышались удары и громкие причитания водителя:
— Я не виноват! Не бейте меня! Я не нарочно! Умоляю вас, я не виноват.
Это лопнул баллон переднего колеса.
Передняя дверь зашипела открываясь. Коренастый схватил старого, тщедушного водителя и вышвырнул на улицу.
— Козел, доставай запаску. Где она? Быстрее!!! Пристрелю! — Коренастый выпрыгнул следом.
— Быстрее говорю, козел старый. Пристрелю! — доносились в автобус разъяренные вопли.
Коротышка поднял автомат и молча смотрел на нас. Острое треугольное лицо, как раннее неудачное творение Пикассо, застыло в мрачной решимости — убивать.
— Вот то, что нам надо, — прошептала Света.
— Он убьет меня, как только я пошевелюсь, — простонал я, стараясь не двигать губами.
— Ты трус?
— Я не трус, но я боюсь.
— Ну, Андрей, — Светка широко улыбнулась. — Смотри, что произойдет, то произойдет — ты в ответе. — Она взяла в руки гитару.