— Знаешь, — Юра выдохнул дым, — до сих пор кажется, что это не с нами происходит, видим кино. Проснемся и никаких кошмаров. Тебе не страшно, Андрей?
— Страшно, — признался я. — Пойду, наберу в ванну воды, может её как и свет, пока не отключили?
— В такое время воды и так не бывает, — остановил Юра.
— Отчего шоколадки не растут на кроватке? 0тчего у птичек нет рукавичек?
— У тебя что, крыша поехала?
— У меня нет, у них — да, — я кивнул на окна. Дым черным саваном заволок горящую десятиэтажку. В центре города слышалась ожесточенная перестрелка, там находились Дом Советов и Белый Дворец Президента.
— Пойдем, водки выпьем, к утру все закончится. Войны без жертв не бывает, — философствовал Юра.
— Этой жертвой в любую минуту можешь оказаться ты.
— Может быть, может быть…
Мы вернулись в зал, Юра протянул наполненный фужер, хихикнул:
— Глупая ситуация, нереальная, давай выпьем за то, чтобы к утру дурдом закончился.
Я пожал плечами, думая о том, что утро наступит не для всех. Шальной снаряд, выпущенный сумасшедшим танком, запросто может влететь в дом и поднять всех на ударной волне в рай. Мы выпили.
— Ух, — выдохнул Юра, — эта зараза должна успокоить нервы. Выпьем ещё по одной и я сбегаю к своим: проверю, как они там.
— Наливай и беги.
— Ты играл в фильмах про войну? — спросил Юра, наполняя фужеры.
— Я мало играл в фильмах, последним был боевик.
— «Угонщик»?
— Ага, роль злого и ужасного террориста, похитителя самолетов и красивых девушек. Господи, какая чушь. Особенно финал, когда главный герой фильма, кэгебешник Рябцев разделывает меня под орех и выбрасывает из самолета. Вот и вся война.
— Мне давно советовали уехать из этого города куда-нибудь в Россию, или к теще, в Минск. Дотянул, — мрачно заметил Юра.
— Федерация гарантировала не начинать боевых действий, — язвительно заметил я. — Совсем недавно выступал какой-то генерал, говорил, чтo идут переговоры и конфликты будут урегулироваться мирным путем.
— Нашим генералам нельзя верить. Выпьем?
Выпили с ожесточением и озлоблением на невидимых серых кардиналов, пытающихся неудачно играть роли завоевателей и втягивающих в свои игры простых людей, меня, Юру.
Я ненавидел, меня бесили люди, разрабатывающие теории винтиков и болтов. Они — инженера наших жизней и душ, потому что только они ведают дорогу к единственному и светлому будущему. Грязное дело — политика. Подумаешь, у винтика срезалась резьба — заменим иным, благо винтиков в царстве-государстве хватает. Вставят новенький, смазанный машинным маслом, не спрашивая, хочет того этот винтик-человек или нет? Разве это свобода, когда судьбами распоряжаются серые кардиналы-инженера. Они любуются собой перед зеркалами в саунах и банях, в роскошных кабинетах, любуются своими рожами, заполняющими экраны телевизоров. Их показывают чаще, чем голливудских и останкинских звезд. Они считают, что их имена и поступки, вершат историю, создают государства, меняют мир. Как они жалки и нелепы, эти государственные обезьянки. Господи, какая это гнусность. Ненавижу. Мы хотим жить: просто, нормально, по-человечески, самим отвечать за свою жизнь, выбирать.