Кое-как выбравшись на более твердое место, он полуинстинктивно стал забирать вправо, где на выпуклом ребре откоса снег проносило мимо. Благополучно спустившись на несколько десятков саженей, он опять попытался свергнуть влево к мосту и снова попал в сугроб. Поневоле пришлось держаться правой стороны, где все время нащупывалась твердая дорога. Было совершенно темно. Ветер продолжал дуть Веревцову в лицо, и он был поэтому уверен, что идет, куда нужно.
Но дорога вдруг перестала спускаться и неожиданно свернула влево. Ветер стал дуть Веревцову с правой стороны. Сбитый с толку, Василий Андреич попробовал по инерции отклониться вправо и попал в сугроб, еще более глубокий, чем прежние. Приходилось не мудрствовать и слепо покоряться колее, благо она еще прощупывалась под ногами. Саженей тридцать прошли без приключений, потом дорога еще раз свернула влево и стала круто подниматься в гору. Сделав несколько шагов, Василий Андреич почувствовал, что это был тот же выпуклый откос, по которому он только что спустился вниз, и внезапно сообразил в чем дело. Он сбился на одну из встречных дорожек и поднимался назад в город. Ветер дул ему теперь в спину, и он двигался довольно бодро и решал в уме, попытаться ли снова отыскать мост, или лучше вернуться к Горским и переждать метель.
Однако дорога, вместо того чтобы вернуться на улицу, превратилась в узкую тропинку. Пройдя еще несколько шагов, Василий Андреич с размаху наткнулся на дерево. Это его очень смутило, ибо на этой стороне Сосновки не было никакого леса, и он напрасно старался понять, откуда взялось дерево. Тропинка углубилась в лес. Здесь ветер был легче, но на каждом шагу Веревцов натыкался на деревья. Через несколько минут все следы тропинки исчезли, и ему пришлось пробираться вперед уже в глубоком снегу сквозь густые тальничные заросли. Теперь он был в полном недоумении, ибо такого густого тальника вообще не было в окрестностях Пропадинска. Он как будто попал в незнакомую лесную глушь и уже исцарапал себе руки и лицо в борьбе с упрямыми ветвями, хлеставшими ему в глаза.
Однако через десять или пятнадцать минут эта фантастическая тайга исчезла так же быстро, как и появилась, и Веревцов опять вышел на тропинку. Она была узко протоптана и уходила вправо и влево. Теперь он положительно не понимал, где находится, но, подумав с минуту, свернул наудалую влево.
Он шел чрезвычайно осторожно, постоянно ощупывая землю ногами, чтобы не сбиться с колеи. Но через несколько минут тропинка опять исчезла, он очутился в ложбине, наполненной доверху снегом, и опять стал на каждом шагу проваливаться по пояс; наконец, неловко ступив, попал в какую-то яму и провалился уже по шею. Мокрый снег набился ему комьями в рукава и за воротник. Ему стало очень холодно, несмотря на усиленное движение. Он стал карабкаться из ямы, но везде кругом был такой же мягкий и глубокий снег. Он обмял вокруг себя возможно более широкое пространство и стал очищать одежду от снега. Сюда, в ложбину, под защитой леса, ветер совсем не долетал, и совершенно сбитый с толку Веревцов стал подумывать, не дождаться ли ему здесь утра. Снег, однако, валил такими густыми и мокрыми хлопьями, что ежеминутно нужно было отряхиваться, чтобы сохранить сухую одежду. Вдруг прямо перед собой Василий Андреич увидел какой-то странный свет, смутный и мелькающий, похожий на луч, падающий из освещенного окна на дорогу. Свет был, однако, совсем вверху, так высоко, что, если бы не тучи, покрывавшие небо, его можно было бы принять за звезду.