Магичка только улыбнулась, подтверждая его правоту. Мужчина вынес из хранилища небольшую пластиковую коробку с ручкой в крышке и закрыл проход.
— Вот все материалы, которые у меня есть.
— Тогда я попрошу Вас не предпринимать пока никаких действий.
— Хорошо, — согласился авторитет. — Но и Вы пообещайте, что отдадите их мне, если у закона в очередной раз окажутся руки коротки…
— Не окажутся, Ефим Филиппович. Я об этом позабочусь.
— Как скажете, — не стал спорить Меньшов. — Тогда я Вас оставляю.
— О недопустимости какого бы то ни было наблюдения за мной сейчас напоминать надо?
— Ну, что Вы, Агафья Кузьминична, — развел руками мужчина. — Я надеюсь, что это не последняя наша встреча. Зачем же мне так глупо навлекать на себя Ваше неудовольствие.
Агафья подождала, пока за Меньшовым закроется дверь, и снова подошла к картине. Вернуть ей первоначальный вид было просто. Несколько веков назад, когда мастер писал это полотно, не было ни пластмассы, ни искусственных красителей, с которыми магичка совершенно не умела работать. Сложность состояла в том, что мазки не выросли вместе с холстом, как, например, дерево из которого скульптор вырезал статую. Но они слишком долго находились на своих местах, чтобы не оставить никаких следов, а их магичке было достаточно. Это напомнило ей орийскую игру, которой она развлекалась еще в общей школе. Надо было восстановить рисунок, все линии которого в виде мелких точек лежали на нижнем крае листа.
«Вспомним детство», — хмыкнула магичка и подняла руки. Вокруг картины закружились десятки разноцветных искр, и на холсте стало медленно проступать надменное мужское лицо в высокой шляпе-колпаке. Белые, шитые золотом одежды неприятно контрастировали с темным фоном. Какой-то вулканический пейзаж за спиной мужчины расцвечивали сполохи огня. И стоило чуть прикрыть глаза, эти сполохи становились подозрительно похожи на бесовские рожи.
— Тьфу, ты, ну и окружение, — проворчала Агафья, глядя на восстановленную картину, и подошла к столу, где все еще лежал раскрытый альбом. — Портрет папы римского, — прочитала она. — Однако, не любил художник святейшего.
Магичка одним движением руки смахнула уже ненужные плетения.
Мордоворот в черном костюме, как и в прошлый раз, обнаружился сразу за дверью.
— Позови хозяина, — приказала Агафья и, вернувшись в комнату, открыла коробку с документами.
Когда Меньшов вошел в каминную, девушка просматривала папки.
— Ох… — запнулся на пороге мужчина. — Все-таки да Винчи был гением.
— Да, — равнодушно кивнула девушка. — Я об этом читала. Благодарю за информацию, Ефим Филиппович. С Вашего позволения, я возьму с собой вот эту папку. Хочу изучить ее в более спокойной обстановке и привезу завтра обратно.