— Поехали, Коля, — майор между тем уже надевал куртку. — На месте разберемся. В доме с таким количеством пожилых квартиросъемщиков просто обязаны присутствовать лучшие представители этой категории населения.
— Это какие же? — ухмыльнулся капитан, открывая дверь.
— Любители понаблюдать в окошко за птичками, собаководы, и самое главное — все виды народной совести с лавочки у подъезда!
Николай расхохотался и, опечатав кабинет, следом за другом пошел к лестнице.
Майор не ошибся. Все «представители» оказались в наличии. И все, как один, сошлись во мнении, что молодой человек с фотографии ходил к матери-одиночке. Оказалось, что из трех квартир на пятом этаже, куда он поднимался, одна стоит пустая — хозяева на все лето уезжают на дачу, а две — принадлежат как раз той самой мамаше. Брезгливо поджимая губы, местная «совесть» сообщила, что «эта особа» устроила у себя чуть ли не дом свиданий. Удивленно переглянувшись с другом, Николай попросил объяснить, на чем зиждется такая твердая уверенность.
— А я, что, слепая, очевидного не замечать?! — возмущенно заявила благообразная бабулька в бифокальных очках при молчаливой поддержке соседок по лавочке. — Весь день к ней мужики шастают. На службу она не ходит. На балконе всегда только детские да женские шмотки висят. Значит, мужика у нее нет. Зато детей пять душ нарожала. И деньги водятся!
— Почему вы считаете, что ваша соседка материально обеспечена? — уточнил майор.
— А я, что, слепая, очевидного не замечать?! — завела любимую пластинку сплетница. — Спиногрызы ее одеты всегда богато. Из магазина идет, пакеты у нее не из «Ашана» или «Пятерки» какой-нибудь, исключительно в «Перекрестке» закупается. Только вчера в ее мусоре банки из-под икры да ананасов я лично видела! Какой честный человек себе такое позволит?! Одно слово — падшая женщина!
— А квартиру смежную на какие шиши честному человеку прикупить? — вступила в разговор еще одна старушка. — Когда Ильинична померла, так эта сразу и подсуетилась! Хоромы у нее теперь четырехкомнатные! Империалистка!
— Расхитительница социалистической собственности! — припечатала третья обитательница лавочки.
— Был приличный дом, — перехватила эстафету первая бабулька, — так, нет, три года назад явилась… Теперь не подъезд, а проходной двор.
— Не три, а четыре года мы из-за нее мучаемся!
— Три!
— Четыре!
— Да я, что, слепая…
Одуревшие оперативники, оставив местных сплетниц выяснять отношения, ретировались в подъезд.
— Ну, бабки… — выдохнул майор, прислонившись к перилам.
— Пенсионерки колоритные, — усмехнулся Николай. — Как думаешь, все-таки к этой империалистке мотался Лакс?