понаслышке знала, как зачастую благодарят за верность сильные мира сего тех из своих слуг, кому не посчастливилось узнать какую-нибудь тайну. Аделина просто избавилась от нее. Вышвырнула за ненадобностью, а чтобы Кьяра не могла выдать ее тайны, никому не рассказала о том, кем и для чего на самом деле был приобретен фиал из бледно-фиолетового стекла, подстроила этот арест. Только Аделина тоже просчиталась. Кьяра молчать не будет. Она расскажет. Все-все расскажет. И пусть ей не поверят, не важно, главное, что в любом случае, показания фрейлины бросят тень и на принцессу.
С другой стороны, Кьяра допускала, что Ее Высочество и в самом деле могла замыслить нечто неблаговидное, как то покушение на жизнь Его Величества. Аделина, несмотря на молодость, была горда, своенравна, избалована и амбициозна и не единожды Кьяре доводилось выслушивать стенания своей госпожи относительно того, какой бы замечательной королевой она могла стать, если бы судьба распорядилась иначе. Но раньше девушка просто не обращала внимания на подобные стоны и жалобы, считая, что принцесса просто сходит с ума от скуки или бесится из-за отсутствия внимания со стороны законного супруга. Но теперь, если припомнить все эти речи, да соотнести с тем фиалом… вырисовывалась вполне себе отчетливая картинка, сильно попахивающая государственной изменой. А если ко всему вышеизложенному прибавить то, чьей дочерью являлась Ее Высочество Аделина, то… это вполне мог быть заговор с целью воцарения на престоле Шархема новой династии. И она,
Кьяра ШиДаро, оказалась первой жертвой заговорщиков.
Вот такие мысли бродили в голове у девушки, пока она, скрючившись, сидела в тюремной камере, оплакивая свою молодость и свободу. О том, чтобы покинуть эти застенки даже мечтать не получалось. Хорошо еще, если ее сразу казнят, а не заставят всю жизнь томиться в заключении. Впрочем, умирать Кьяра тоже не желала.
Время от времени на двери лязгали металлические замки, кто-то входил, что-то делал, но Кьяра не реагировала. Она просто сидела, обхватив колени руками, положив на них голову, и смотрела перед собой ничего невидящим взглядом. Хотелось уснуть, забыться, отрешиться от нехороших мыслей, но не получалось. Вязкая апатия не желала сменяться сном. И в этот раз, когда звякнул металлический замок, и тяжелая дверь натужно заскрипела, открываясь, девушка не подала признаков жизни. Она не шелохнулась, не повернула голову, чтобы посмотреть, кто это решил в очередной раз почтить ее своим присутствием. Но что-то было не так. Слабый свет факела не осветил камеру, легкие крадущиеся шаги совершенно не походили на топот от ног стражников или тюремщика. Да и раздались они совсем близко с ее лежанкой и, странное дело, именно это почему-то заставило Кьяру на мгновение вынырнуть из того отрешенного состояния, в котором она находилась последнее время — раньше никто не приближался к ней. К тому же, местные стражи не имели привычки подкрадываться, они громко топали