было дождаться приговора, а потом казни. Или…
От возникшей догадки девушку прошиб холодный пот, а руки мелко затряслись. Аделина не имеет отношения к этому покушению! Эта мысль прочно засела в голове Кьяры. Уж кто-кто, а она прекрасно осведомлена, что герцогиня Ашнавар просто не обладает ни необходимыми связями при дворе, ни достаточным уровнем коварства. За те восемь месяцев, что Аделина является супругой Его Высочества, она так ни с кем и не сблизилась, кроме нее, Кьяры. А значит и обратиться за помощью той было не к кому. Разве только…Но тогда… тогда все совсем плохо. Кто-то другой заинтересован в том, чтобы Кьяра замолчала навсегда и просто не дожила до пыток. Конечно!
Девушка много слышала о том, что на дыбе даже невиновные сознаются в содеянном. А королевский палач — непревзойденный мастер своего дела, в этом даже сомневаться не приходится.
В том, чтобы она, Кьяра замолчала навек еще до допроса с пристрастием, заинтересована герцогиня АшНавар — в этом сомнений нет. Но сама она все это организовать не могла, а значит… это все организовал ее отец.
Точно! Только головная боль удержала Кьяру от того, чтобы не подскочить на ноги и не начать нарезать круги по палате.
Отец герцогини АшНавар вполне мог опуститься до заказного убийства. Ему не привыкать. При дворе все знают, что герцог
АшРидсан не слишком щепетилен в вопрос устранения неугодных ему людей.
При воспоминании о герцоге в памяти Кьяры что-то такое шевельнулось, какое-то напоминание или событие, связанное с
кузеном Его Величества, но девушка отмахнулась от него. Но была у нее еще одна догадка. За покушением на ее особу вполне мог стоять и сам герцог АшНавар. Ну и что, что между супругами нет нежных чувств и взаимного уважения. Королевская семья неприкосновенна. И это закон. Сам герцог вполне мог подослать убийцу, чтобы сохранить в тайне участие его супруги в заговоре против короля, его брата. Да он и сам мог быть замешен во всем этом.
Кьяра так накрутила себя этими мыслями, что не могла ни спать, ни есть, несмотря на то, что милая сестра милосердия и уговаривала ее. Пыталась увещевать и даже кормить с ложечки. Но страх быть отравленной не покидал уже бывшую фрейлину, и Кьяра так и не смогла заставить себя проглотить ни ложки похлебки, ни кусочка хлеба. Лекарь, что появился в палате, после того, как добрая монахиня унесла нетронутый обед, пытался заставить девушку выпить
какие-то микстуры, но Кьяра устроила настоящую истерику, кричала, плакала, порывалась встать и бежать. И даже смогла выскочить в коридор прямо в длинной холщовой рубашке и босиком (и откуда только силы взялись?), но столкнувшись там нос к носу с шессом дознавателем, спешащим к ней в палату в сопровождении двух гвардейцев, тут же сникла, вернулась обратно и даже выпила горькую микстуру. Затем безропотно позволила монахине помочь себе облачиться в серое платье из грубой ткани и молча последовала за