Диран широко улыбнулся и, развернувшись на каблуках, направился вглубь комнаты. Плеснул себе вина и, сделав глоток, довольно зажмурился. Князь Никалау знал толк в достойных винах. Держа бокал в руке, лорд Вариус вошел в спальню. Здесь уже все было приготовлено для сна: услужливые и молчаливые слуги разостлали постель и даже положили в ногах горячие камни, завернуты е в холстины — магии на Лантаре не было, но это не означало, что местное население ничего не понимало в комфорте, — камин в спальне тоже был растоплен. И Диран был уверен, что в умывальне уже подготовлена горячая вода и нагретые полотенца.
Но вовсе не это интересовало лорда. Он приблизился к массивному гардеробу, вытащил из недр его свой саквояж и, перенеся его на кровать, раскрыл. Там, среди личных вещей, трогать которые он строго-настрого запретил слугам, находилась шкатулка. С виду совершенно неприметная, деревянная, вся покрытая причудливой резьбой. Лорд сделал еще один глоток вина, отставил бокал на прикроватный столик и, ловко нажав на несколько завитушек рисунка, раскрыл шкатулку.
Внутри оказался небольшой фиал красного стекла с черной, плотно прилегающей крышкой и амулет на длинной серебряной цепочке. Сначала Диран достал амулет, повесил его себе на шею и спрятал под рубашку, а уже потом вытащил флакон.
— Ну что, Лантарская княжна, — произнес он, наблюдая за причудливым танцем отблесков камина на гранях фиала, — игра началась, не так ли? Пусть я проиграл битву, но война будет за мной.
Эльмарис волновалась. Нервничала с самого полудня, все то время, что шла подготовка к балу.
Бал. Первый бал в ее жизни.
Девичье сердечко трепетало. Эльмарис не могла найти себе место. Она мешала служанкам одевать ее и заплетать волосы, поминутно вскакивая и подбегая к окну. Все внутри у нее пело, а ноги сами тянулись в пляс. Девушки-горничные никак не могли призвать молодую княжну к порядку и едва не плакали. Пошли даже на самый отчаянный шаг — упали на колени перед княгиней Аэрлин и умоляли ее вмешаться. Времени до начала торжества оставалось не так уж и много — княжна изволила провести в ладком сне больше суток и проснулась только около полудня — а подготовка была только в самом начале.
— Дорогая, — Аэрлин вошла в покои дочери, — не стоит так нервничать. И позволь девушкам закончить свою работу.
— Я не могу не нервничать, — тряхнула распущенными волосами Эльмарис. — У меня внутри все дрожит от нетерпения и страха.
— Это нормально для юной девушки, впервые выходящей в свет, — улыбнулась княгиня. — Я помню свой первый бал в качестве княгини Лантарской. Я тоже волновалась до умопомрачения. Больше суток не могла ничего есть, и не спала тоже. Похудела настолько, что портниха рвала на себе волосы на последней примерке.