Закончилось все предсказуемо: на крики пришла комендант и выгнала подружек моей соседки, оставив нас вдвоем. Имя девушка не назвала, да и не интересно мне. Посидев немного, я легла спать, завтра будет трудный день. Как и все предстоящие шесть лет обучения.
А ночью на меня совершили нападение. Девушка решила подкрасться и остричь мне волосы, пытаясь опозорить таком образом. Остриженные волосы — знак того, что женщина совершила преступление или ее выгнал супруг. Вот у Аглайи коса только недавно отросла, а то ходила с коротким хвостом и терпела брезгливые ухмылки горожанок. Покрывают голову лишь вдовы и больные.
Я сама не успела понять, как соседка оказалась лежащей на полу, а моя рука уже прижимала ее ножницы к горлу. Когда успела отобрать-то? Она мелко дрожала, глядя испуганными глазами. Резко встав, отшвырнула ножницы на ее кровать и вновь легла спать.
— Ты ненормальная! — дрожащим голосом оповестила меня девчонка и тоже легла. Я улыбнулась. Точно знаю, что она не уснет, вздрагивая от каждого шороха. Но пусть будет урок — не стоит пытаться меня убить.
Весь следующий день я просидела в библиотеке. Добрый старичок, простой человек, проникся ко мне светлыми чувствами и с радостью стал объяснять все, что понадобится на занятиях, даже покормил, поняв, что на обед не собираюсь. И сказал приходить в любое время.
Но он меня недооценил. Весь последующий год я буквально прожила в библиотеке, избегая встреч со студентами и преподавателями. Лорд Раер даже в кабинет мне свой доступ разрешил и еду стал приносить из дома на двоих. Я поначалу отказывалась, но он так настаивал, объясняя, что его супруга любит готовить, а вот с аппетитом у них уже не очень, поэтому им только в радость подкармливать «бедную девочку». Такое своеобразное прозвище я получила после посещения их семьи. В первый же выходной лорд зашел за мной и отвел к себе домой. Дети у пожилой пары давно выросли, но внуками пока не порадовали, вот старички и скучали. Леди Лира взялась опекать меня, в приказном порядке, заявив, что с этого дня я все выходные буду проводить у них. Выделила мне комнату дочери и даже несколько ее вещей отыскала. Жутко неудобно, но в то же время, было чувство, что для них эта забота не в тягость. Я в благодарность перемыла весь дом, что-то даже подкрасила и отдыхала душой, ожидая выходных, как праздника.
Но, к сожалению, это был лишь единственный счастливый лучик в моем хмуром существовании.
Не сказать, что я боялась или опасалась обучаться в Академии. Скорее, мне было неприятно — вот верное определение. Эти надменные лица, брезгливые взгляды, смех и шепотки за спиной. Девушки в лицо называли меня маговской подстилкой, коей когда-то была моя мать. Вот с чего взяли-то? Я и сама ничего не помню о родителях, а они, выходит, и додумали, и выводы успели сделать.