Закончилось это как борцовская схватка, нацеленная скорее на причинение боли, нежели на выражение любви. Когда этот уродливый акт подавления или чего-то сходного завершился, Эльза намотала прядь моих волос на палец и выговорила:
– Я знаю, ты меня любишь, Йоханнес… И порой думаю, что я тебя недостойна… Во мне есть подлость.
Вздернув бровь, я принял ее извинение, которого определенно заслуживал, и спросил:
– Неужели? Из чего это следует?
– Даже не знаю, просто иногда, время от времени…
– Ну-ну? Иногда, время от времени?..
– Как бы это сказать… – Она сделала паузу и провела рукой по грубому полу в шахматную клетку, оставшуюся от снятых каменных плит. – Если… понимаешь… учесть все, чем ты жертвовал, поступался, рисковал, занимался ради меня… И как я с тобой обращалась… Мы оба знаем, что я тебя терзала.
– Да, в моем теле память об этом свежа.
– Ну, просто… если выплывет правда… Кто ты и кто я… Вся подноготная… Вся прекрасная правда, вся жуткая правда. Помнишь, как ты однажды сказал, когда у меня не оставалось ни силы воли, ни причин жить дальше? Правда – это опасная материя, которая для жизни не обязательна. – Эльза делала упор на слово «правда», произнося его с раскатистым «р» и смакуя, как тонкое вино.
Сколько же она знала? И сколько не желала знать? Для чего открывала мне мрачные истины – чтобы я открыл ей свои? Или наоборот: чтобы позволить мне не раскрывать своих истин? Как защитник, я ее волновал. Как простой сожитель, навевал нестерпимую скуку. От героической и мощной личности опускался до заурядного типа, который к ней прикипел. Чтобы меня захотеть, ей нужно было во мне нуждаться. И все же я раскрыл ей свою правду – это требовалось мне самому.
Я пробормотал:
– Да, помню – я сморозил глупость. Ложь – необременительная попутчица, которая вытащит тебя из любой передряги. Ненадолго. Но потом она предаст и превратит твою жизнь в руины…
– Многие живые существа обретаются на руинах – это их дом. По-твоему, не допустив ни единой лжи, я смогла бы выжить? Вряд ли. Я бы просто выпорхнула на волю. Ну то есть сделала бы такую попытку, как та птичка, что выпорхнула из окна и улетела на край света, никак не поблагодарив, ни разу не оглянувшись, а просто хлопая крылышками. – Она изобразила взмахи крыльев и как будто взмыла в вышину с резким, диковатым блеском в глазах. – И разбилась бы о землю. А тут наваливается реальность – клыкастая свобода. Разум тянет книзу мысли, душу тянет книзу совесть. Если кого и сводить с ума – то одну себя. Падение с небес длится долго. – Она присвистнула, изображая нисходящий звук, и опущенными руками с силой хлопнула себя по бокам. – При ударе о землю веером разлетаются перья и косточки. Нет, Йоханнес, уж ты держи правду при себе, если хочешь удержать меня.