Гоша, громко вздохнув, заявил:
– Ну что с вами, бабами, делать! Давай помогу тебе одеться, что ты тут на холоде торчишь голая почти…
Рита с силой оттолкнула Гошу, потому что не могла допустить, чтобы он прикоснулся к ней.
– Уходи! – произнесла она тихо, чувствуя, что кричать нет сил. - Убирайся прочь!
– Как скажешь, – с готовностью ответил молодой человек, небрежно засовывая собранные им с земли банкноты в пакет с одеждой Риты. – Ну, ты меня поняла. Никаких глупостей, Ритка-маргаритка. Впрочем, ты ведь не дура. Так что бывай! Ну, спокойной тебе ночи!
Сев за руль своего черного джипа, человек, в которого она была влюблена – и, кажется, все еще влюблена, несмотря ни на что, – с ревом умчал во тьму, оставив ее одну.
Рита, вдруг ощутив, что ей холодно, неловко извлекла из пакета вещи и принялась одеваться. Она поняла, что находится с обратной стороны городского парка, недалеко от перекрестка улицы Ленина и проспекта Коммунаров.
До ее дома было рукой подать.
И все равно ей понадобилось около часа, чтобы кое-как привести себя в порядок и, медленно бредя, с каждым шагом чувствуя, что ходьба дается ей с трудом, потому что внизу живота пульсировало и жгло, наконец подойти к своему подъезду.
Больше всего Рита боялась встретиться с соседями, но этого не произошло – час был поздний. А что она скажет родителям?
Благо, у нее с собой были ключи – честные Барковские сунули в пакет и ее сумочку.
Им чужого было не надо.
Под дверью своей квартиры Рита долго собиралась с духом, прислушиваясь, не доносятся ли изнутри какие-то звуки, и всматриваясь в глазок с обратной стороны.
Потому что как она могла отреагировать на вопрос отца или мамы о том, как все прошло? С милой улыбкой высыпать на кухонный стол кучу ассигнаций и заявить: «У нас прибавление в семейном бюджете, так что все отлично. Ну, и меня еще изнасиловали, но это пустяки. Надо же было когда-то лишиться девственности!»
Заслышав этажом выше звук открываемой двери и чьи-то громкие голоса, Рита наконец вставила ключ в замочную скважину и быстро повернула его. Пройдя в полутемный коридор, заметила на кухне свет.
Прошмыгнув по направлению к ванной, увидела маму, похоже, дожидавшуюся ее на кухне и заснувшую за старым детективом.
Рита юркнула в ванну и в этот момент услышала голос мамы:
– Ах, ребенок, это ты?
Запершись в ванной, Рита через дверь ответила:
– Да, мамочка!
Чувствуя, что ее трясет, девушка одной рукой тянула с себя платье, другой пустила в ванну воду. Ей хотелось одного – смыть с себя этот позор, унижение, мерзость.
Забыть о прикосновениях Льва Георгиевича, хотя она понимала, что забыть об этом не сможет никогда.