Сумку я, прицелившись, выбросила в окно — как раз в стойло, где жил своей лошадиной сытой жизнью Гори. Конь осуждающе взглянул на меня, но промолчал.
Отлично.
Спустившись вниз, я приветливо кивнула Биру и налегке вышла из трактира. Со стороны можно было подумать, что я просто отправилась подышать свежим воздухом. Хотя было бы чем дышать…
Я с отвращением втянула носом запахи навоза и безысходности, смешанные в равной пропорции с ароматами импровизированной свалки на другой стороне улицы, и нырнула в конюшню.
Мальчика, ухаживающего за лошадьми все эти дни, не было. Поэтому я спокойно вывела свое животное, оставив в предусмотрительно прибитой к коновязи плошке пару медных монет. Даже если конюх и придет, тревогу бить не будет — не оставляют конокрады деньги. Но мало ли…
Уже через полчаса я, предварительно оставив Гори в городских конюшнях у западных ворот (и велев накормить овсом впрок), выходила из кареты извозчика у храма.
Стены храма мягко светились, заставив меня на миг зависнуть, рассматривая сие великолепие. Уж не знаю, что способствовало такому эффекту — магия ли, сила божественной четы или просто лунный свет, но смотрелось внушительно.
А вот калитка была приоткрыта. Странно.
Я огляделась — никого. Ну потрясающая безалаберность со стороны храмовников! Двери общины в ночное время закрывались, дабы ни у кого не было соблазна посягнуть на святая святых — собственность божественной пары.
Хотя в следующий миг я поморщилась, вспомнив увиденное днем, и абсолютно бескультурно хмыкнула: а что здесь брать-то? Уж не является ли это рекламным ходом со стороны служителей храма? Дескать, заходите, гости дорогие, посмотрите, как все обстоит, и заодно денег принесите побольше на ближайшую службу, нам нужнее.
Сопровождаемая этими мыслями, я сама не заметила, как добралась до задней стены храма. Ну как не заметила — смотрела по сторонам, конечно. Тем более те же храмовники недавно опубликовали в официальной газете научный отчет, в котором торжественно сообщили, мол, дескать, доказано, что женщина может заниматься двумя делами одновременно — козу там доить и за детьми следить. Ну или подметать и присматривать за готовящимся обедом.
Или как я сейчас — идти и думать.
Помнится, с этой статьей я с интересом ознакомилась в покосившейся кабинке на заднем дворе таверны в Майкорсе, после чего использовала по прямому назначению — иначе зачем ее туда положили? Два дела заодно сделала одновременно — совесть облегчила и желудок.
Скобы я нашла сразу. Покосившиеся, проржавевшие по самое не могу, они начинались на уровне моей головы. Я с сомнением потрогала пальцем самую нижнюю. Словно отзываясь на мои мрачные мысли, та внезапно заскрипела. Здравый смысл от скрипа проснулся и злорадно напомнил мне, что некоторые приключения, как правило, несовместимы с жизнью.