Ирха руки в кулаки, ногти обломанные в кожу впиваются. Умел в драке хромоногий, задержал-таки голема, дал виле опомниться
– В воздух! – кричит заступник Илиане. – Взлетай!
Досада Ирху берёт до слёз. Встрепенулась беспокойно вила, крыльями взмахнула и к верхушками деревьев поднялась.
– Иринг, сюда! – говорит хромоногий громко.
Тревога ведьму берёт. Не слышала Ирха такого имени, но подсказывает чутьё ведьмино – опасность от него исходит.
Не дождался хромой помощи. Подсёк ему ноги водяной змей – оплошала Лихо, упал пришлый как подкошенный. Только слишком ловок хромоногий оказался, Вэя за собой наземь утянул. Воткнули в падении ножи друг в друга противники.
Светло тут стало как днём. Отхлынула вода, и видит Ирха – лежит на земле хромоногий с ножом в груди. А рядом – кучка праха, от Вэя оставшаяся. Пролил кровь голем, отнял жизнь у полюбовника вилы – и рассыпался в пыль.
Чуть не вскрикнула Ирха: посередь поляны, у дома трое как из воздуха возникли. Обычные, вроде, одеты как путники, но чувствует Ирха: от этих добра не жди. Два красавца писаные, как братья похожие, – носы орлиные, кудри шелковистые тёмные, стройны да высоки пришлые. Вот только любоваться ими ведьме не хочется, опасностью от них веет. Третий рядом с ними неказистым кажется: крепко сбит, да лицо уж больно простое, совсем как у гостя Илианы убитого. Такого человека увидишь где – сразу и позабудешь.
Ведает ведьма – этот из всех самый опасный. Хочет бежать, а пошевелиться не может. Сковал её взгляд одного из чужаков, к лесу направленный. Застыла, выглянув из ручья, Лихо. Замерла в воздухе ненавистная вила, только крылья взмахивают.
– Спускайся, – приказ звучит в голосе красавца-пришлого.
– Выходи, если кто в лесу есть, – говорит другой.
Молчит третий, простоватый, по сторонам и не смотрит. Взгляд мрачный на хромоногого убитого направлен.
– Прости, брат, – говорит негромко. – Не успел я.
Парит в воздухе, плавно спускаясь, вила. Несут ноги Ирху на поляну. И сопротивляться-то ведьма не может. Что за сила страшная в пришлых сокрыта?
Ирха по ручью ступает, холодная вода омывает ноги усталые. Чувствует ведьма на себе взгляд сковывающий. Хочет назад бежать, в лесу схорониться – ни в жизнь никто там её не найдёт. Да только не может Ирха против воли пришлого пойти, не способна она из плена его взгляда вырваться, глаза от чужака отвести.
Опускается Илиана на траву, почти падает, не шевелится. И видит Ирха – бесчувственна вила. Вот он, случай-то удобный, да не получится у ведьмы Илиане за любимого отомстить. Без разрешения чужаков и пальцем пошевелить не может Ирха, как будто создана она, как голем, матерью-Землёй да чужой волей и обречена приказам других подчиняться.