И в свою очередь нарочито неторопливо принялась за пуговицы на его рубашке. Брови Юджина удивленно поднялись, словно он хотел спросить ее о чем-то. Но ее пальцы достигли его брюк и медленно расстегнули верхнюю пуговицу. Он не шевелился. Его глаза замерли, глядя ей в лицо. Она задержалась на "молнии", потом приподнялась на цыпочки и многообещающе поцеловала в уголки его губ.
- Обед может подождать, - пробормотал Юджин.
Он пошарил у нее за спиной, выключая плиту, потом поднял ее на руки. Саманта слышала, как их сердца бьются в унисон. Когда он бережно опустил ее на кровать, она потянула его за собой. Флоренс Бедербек назвала ее сиреной, так она и будет ею сегодня. Сиреной, от которой потеряет голову даже такой многоопытный покоритель женских сердец, как Юджин Фрейзерс.
Она обняла его шею и жадно впилась в его губы.
Но он не позволил ей взять инициативу в свои руки. И увернувшись от ее губ, заскользил языком ниже, к шее, затем еще ниже, к полушариям грудей с затвердевшими сосками. Саманта уже готова была чуть ли не кричать от наслаждения.
- Это лакомство получше, чем жареная утка, - прошептал он.
До Саманты начало доходить, что соблазнительницей является вовсе не она. Из самоуверенной сирены она мгновенно превратилась в беззащитную рыбку, трепещущую в сетях умелого рыболова. Юджин опять все сделал по-своему, и вот она чуть ли не со слезами восторга готова молить его, чтобы он взял ее...
Когда все было кончено, она спрятала голову у него на груди, чтобы он не увидел любви и обожания, которыми, она была уверена, светились ее глаза.
- Спать хочешь?- спросил Юджин с нежностью, гладя ее по волосам.
Саманта замотала головой, боясь даже говорить. Ей хотелось, чтобы это ощущение чудесной близости между ними длилось вечно, заполняя всю их жизнь, а не только в постели - как порой случается с некоторыми семейными парами. Но звонок телефона взорвал тишину, и Юджин вполголоса выругался. Он приподнялся на локте и с мрачной усмешкой посмотрел на Саманту.
- Если это твоя неугомонная Бедербек, то, клянусь, я протащу через сенат законопроект, запрещающий ведущим колонки светской хроники пользоваться телефоном.
- Может, пусть себе звонит? - неуверенно проговорила Саманта.
Юджин вздохнул и неохотно отвел взгляд от роскошного обнаженного тела молодой женщины.
- Нет,- сказал он, вставая с постели,- это, видимо, что-то важное, если кто-то решился позвонить в Рождество.
Глаза Саманты следили за тем, как его мускулистая фигура пересекла в полумраке комнату. Едва он оставил ее, как она ощутила себя брошенной и мысленно обругала и этот чертов телефон и звонившего.