К своему стыду, я сделала выводы, как только увидела цвет кожи этих людей, и не стала думать дальше. Но теперь, оглядывая Метасаари еще раз, я поняла, что упустила много деталей: люди вокруг двигались слегка угловато и носили одежду приглушенных цветов без каких-либо украшений; у них были короткие, практичные стрижки. Продавцы фруктов не кричали и не пели о своих товарах, а вода в фонтане журчала громче, чем сплетни женщин. Если это и правда были саарантраи, они казались гораздо сдержаннее своих порфирийских друзей.
Лало по-прежнему широко улыбался. Это тоже совсем не походило на саарантраи, которых я знала в Горедде.
Наверняка у Ормы здесь тоже была темная кожа. Могла ли я пройти мимо, не заметив его? И у библиотекарей я спрашивала о таком же бледном иностранце, как и я.
– Вы ищете кого-то определенного? – спросил Лало, изучая баклажаны на своей тарелке.
Я глотнула чай еще раз.
– Его зовут Орма.
– Сын Имланна и Эри? Брат Линн?
Мое сердце радостно забилось.
– Да! Вы его видели?
Лало покачал головой:
– Лишь много лет назад. Я учился в университете с его сестрой.
Конечно, Орма был осторожен, опасаясь всех вокруг, включая других драконов. Это меня не удивило. Я попыталась подойти к вопросу с другой стороны.
– Он здесь вместе с женщиной-драконом по имени Эскар.
– Да, я знаю Эскар. Она здесь уже несколько месяцев, – сказал он, махнув в мою сторону ложкой, а потом понизил голос: – Она пытается уговорить нас вернуться в Танамут. Не все считают эту мысль мудрой. Что касается меня, я не воин, но сделаю, что потребуется, чтобы снова оказаться дома. Здесь я не нашел ничего, кроме печали.
– А почему вы оказались в изгнании? – спросила я, помимо воли тоже заговорив тише.
Лало вздохнул настолько печально, что это меня слегка обескуражило, и выскреб со дна миски остатки подливки.
– А я и не оказался. Я влюбился в гореддийку и отправился домой на отсечение памяти, как и полагается послушному саару. – Он сделал глоток вина и взглянул в безоблачное небо. – Однако в припадке романтического бреда я решил сначала сделать себе воспоминание-жемчужину.
Я представляла, о чем он говорил. Таким способом драконы могли выделить воспоминание и спрятать его. Мама оставила несколько воспоминаний-жемчужин в моей голове, о чем я даже не догадывалась, пока вид Ормы в естественном обличье не заставил их раскрыться. Спусковым механизмом можно было сделать что угодно.
Я покрутила в пальцах кольцо с жемчужиной на своем мизинце, внезапно задумавшись, что имел в виду Орма, когда написал: «Эта вещь плюс ничего равняется всему».