Меня переполняли эмоции. Они все собрались в саду. Это было именно то, о чем я так долго мечтала – до последней прохладной травинки и аккуратно подстриженного кустика. Я встретилась взглядом с Ингаром. Он улыбнулся и кивнул мне, но остался сидеть под навесом, пока остальные выстроились в очередь, чтобы расцеловать меня в обе щеки.
– Мина, – представилась Мизерер.
– Мне так приятно, – прохрипела я, сжав в ладонях ее когтистую руку.
Мина помогла Тритону подойти ко мне: он почти ничего не видел.
– Меня зовут Брасидас, – сказал он по-порфирийски и протянул мне коротенькую руку. Я пожала ее и расцеловала его в веснушчатые щеки. Он просиял и добавил: – Вы не захватили флейту?
– Она не могла знать, что мы будем здесь! – рявкнула Флоксия по-гореддийски.
– Но теперь, когда я пришла, законно ли вам здесь оставаться? – поддразнила я Флоксию, когда она поцеловала воздух возле моих ушей.
– Я пришла по делу, – произнесла Флоксия, и в ее глазах блеснул озорной огонек. Она протянула золотую филигранную брошь. – Возвращаю эту вещицу Камбе. Я не могу доверить ее слугам и, разумеется, не могу уйти, пока она не возьмет брошь у меня из рук.
– Может быть, Серафина споет нам, – с надеждой произнес Брасидас по-порфирийски.
– Подвинься-ка в сторону. Давай пропустим вперед близнецов, – сказала прокурор с акульими зубами, оттаскивая Брасидаса прочь.
Высокие, изящные близнецы по очереди поцеловали меня в щеки.
– Гайос, Гелина, – произнесли они голосами, которые было трудно отличить друг от друга. Драконье наследие изуродовало многих из нас, но эти двое родились до смешного прекрасными. Даже серебристые чешуйки вели себя благопристойно и аккуратно выглядывали из-за их ушей. Близнецы были одеты в простые туники без тщеславных украшений, согласно воле богини Неизбежности, но это лишь подчеркивало их естественное обаяние.
Слуги принесли столик и уставили его тарелочками с финиками, оливками и пшеничными пирожными, пропитанными медом. Камба взяла в руки серебряный кувшин, на боках которого выступили капельки воды, и разлила по стаканам холодный, густой напиток из лимона, меда и снега. У меня от него сразу свело зубы.
Мы разговаривали на смеси гореддийского и порфирийского. Ингар и Флоксия помогали мне с переводом, когда это было нужно. Я попросила каждого рассказать свою историю. Они поведали мне, как Пэнде еще в детстве взял их под свое крыло и как они какое-то время служили в Храме Чахона. Мина до сих пор в некотором смысле его охраняла, а Брасидас пел там по праздникам.
– Пэнде наш духовный отец, – грустно улыбнулась Флоксия. – А каждый из нас его ребенок, не оправдавший ожиданий.