– Они могли перевести его в другую лабораторию?
Один из глаз Миты повернулся ко мне.
– Я проверил. Он не записсан ни в одном из цензорсских учрешшдений. Это он? – Мита указал на панель одной из своих задних рук.
Я ахнула. Орма смотрел на меня, словно из окна, любознательно изогнув брови.
– Почему ты говоришь, что его здесь нет? – вскрикнула я. – Вот же он!
– Это только картинка, – сказал Мита и стукнул по стеклу. Орма не моргнул.
Если за стеклом могли появиться слова, почему бы там не возникнуть портрету? Я почувствовала себя глупо. Но эта картина так сильно напоминала реальность!
Мита заговорил:
– Иногда записси удаляют из ссоображений безопассноссти. Мы разнюхаем: возможно, что-то еще найдетсся. – Слова скользили по экрану. Мита читал, шевеля губами. – Я так понимаю, твоей матерью была дракон Линн? – Его пальцы лихорадочно двигались внутри своих футляров. За стеклом появились две картины с изображением моей мамы – в драконьем и человечьем облике. Я прижала ладонь ко рту, сдерживая то ли смех, то ли слезы.
Я никогда не видела ее лица. Она была очень похожа на Орму. Только красивее.
– Они с Эсскар были подругами, – сказал Мита. – Когда Линн сскомпрометировала ссебя, Эсскар присслала ей писсьмо, в котором умоляла вернуться домой. Но она не посслушшалась.
– Драконы пишут письма? – спросила я, удивившись этой странной информации.
Мита повернул на меня свой глазной конус.
– Твоя мать была в человечесском обличье. Она не ссмогла бы прочитать воздушную гравировку на шшкуре горного животного. Иначе Эсскар бы продиктовала тексст одному из насс. Я хотел ссказать, что сс этого началсся конец карьеры Эсскар. Она сстала ссомневаться.
– Эскар сказала, что ушла, потому что Зейд поставила мою жизнь под угрозу, – сказала я.
Шипы на голове Миты заходили ходуном.
– Это тоже. Потом она наняла моего кузена, чтобы он сследил за ее начальником. Он узнал, что тот держит в заключении получеловека. Это окончательно ее убедило.
Я уставилась на него, чувствуя, как сжимается желудок.
– Держит в заключении получеловека? – медленно повторила я. Я знала всех полулюдей, и только одна из них сидела под стражей.
– Да. Они взяли ее еще ребенком и проводили на ней экссперименты, – спокойно произнес Мита, снимая чашечки с пальцев.
Мои внутренности сжала ледяная уверенность.
– О-она жила в камере с крошечным окошком и носила ужасный костюм из кроличьих шкур?
– Так ты ее знаешшь! – воскликнул Мита. – Только не называй такие косстюмы ужассными при осстальных. У насс в горах не расстут хорошшие волокнисстые расстения.