Это был принц Люсиан Киггз.
– Серафина! – воскликнул он, сжав мои руки в порыве чувств и так же быстро их отпустив. Он не сбрил бороду, что вызвало во мне нелепую радость.
– Она упала с неба, словно комета, – лукаво улыбнулся Маурицио. – У сэра Катберта все хорошо? Я имею в виду его физическое здоровье. С головой у него всегда не в порядке.
– Тут очень тонкие стены, знаешь ли! – раздался ворчливый голос, еле-еле приглушенный брезентом палатки. – И, конечно, все хорошо! Я встал раньше вас всех, бездельники.
– Доброе утро, принц Люсиан, – проговорила я. Мой голос звучал хрипло от усталости и отсутствия практики. – Мне нужно немедленно переговорить с королевой, а потом я хотела бы отдохнуть. Последнюю неделю я вела ночной образ жизни, так что мне давно уже пора спать.
Все улыбки мгновенно померкли. Киггз и Маурицио обменялись взглядами, значение которых я не могла понять. Меня запоздало поразил тот необъяснимый факт, что Киггз живет в палатке вместе с рыцарями.
– Что такое? – тихо спросила я. – Что произошло?
Уголки губ Киггза опустились, будто он ощутил вкус желчи.
– Я не могу отвести тебя к королеве. Она запретила мне входить в город.
– Что? – произнесла я. – Я ничего не понимаю.
Киггз покачал головой. От злости он не мог вымолвить ни слова. На помощь пришел Маурицио.
– Мы прибыли две недели назад. Джаннула приехала за три дня до нас.
Я прерывисто вдохнула. Мое сердце упало вниз, словно камень.
– Святые псы!
– Стражникам, охраняющим ворота, было приказано схватить ее, как только она появится, но она уговорила их этого не делать. По крайней мере, так рассказывают, – пустился в объяснения сэр Маурицио. – А во дворец ее вроде как тайно провел Ларс из рода Апсига, который руководит боевыми машинами на городских стенах.
– Она обманом проникла в мой дом, – сказал Киггз. В его глазах явственно читалась тревога. – И, несомненно, повлияла на Сельду…
– Этого мы пока не знаем, – вклинился Маурицио.
– А самое худшее – то, – произнес дородный старик с обвислыми седыми усами, отодвинув кусок брезента, служащий палатке дверью, – что Джаннула объявила себя святой, и вместо того, чтобы взять ее за ухо и выкинуть за ворота, горожане не могут на нее налюбоваться.
Я заглянула в грустные глаза сэра Катберта. Он открыл проход пошире.
– Заходите, вы все. Серафина еще не поведала нам свои новости. Я подозреваю, нам стоит присесть.