Киваю уныло. Она в ответ энергично.
— Друзья. Да ещё к тому же и боевые. Так что давай в гости.
— Как-нибудь обязательно.
— Не пойдет. Давай, залезай в машину. А то знаю я вас с этим «как-нибудь потом». Маме по дороге позвонишь. Чтобы не волновалась.
Пытаюсь отказываться — не тут-то было. Ну не драться же мне с ней посреди улицы, прямо напротив моего сильно научного института? Так и оказываюсь в салоне ее машины. Водит она так, что Федор с его быстрой, как мне казалось, ездой — детсадовец на педальной машине против Шумахера на Феррари. Мало того, что летит как истребитель, так еще и трещит как ни в чем не бывало.
— Викуське как раз завтра полгодика. Ко мне бабушка приехала. Рассказали ей твою эпопею. Спрашивает — где ж она, эта самая Анна Унгерн? А ее и след простыл.
— Нашли чем старушку развлекать — историей с убийством.
Смеется.
— Для нее — самое оно. Сегодня большого съезда гостей не предвидится. Бабуля с Шарлем. А завтра генералы так и попрут.
— Ничего не понимаю. Какой Шарль? Какие генералы?
Но Ксения не поясняет и я тоже молчу. Звонит телефон. Мама.
— Анна, мне позвонила Марья Петровна из вашего архива. (Вот ведь сука старая, прости господи!) С кем это ты уехала?
— С Ксенией. Мам, я погощу у них на этих выходных? У Ксении дочке полгодика, они праздновать будут.
— А Марья Петровна сказала — какая-то проститутка.
— Мама!
— Она из твоих новых друзей? Вроде этого Федора?
— Да.
Динамик у меня громкий, подозреваю, что Ксюха все слышит. Неловко — страсть. Перекладываю телефон к другому уху — подальше от водительского места.
— Анна, ну сколько раз можно повторять: надо быть разборчивей в своих знакомствах.
— Да, я помню.
Заканчиваю разговор и кошусь на Ксению. Слышала? Как пить дать да. Вон лицо какое. Молчит, рулит. Потом:
— Надо твою маму с моей познакомить. Это будет феерия.
Позже узнаю, что она имела в виду. Ксюхина мать — свернута на политике. Все время в каких-то митингах и акциях участвует, отстаивает права трудового народа. В общем, случай не менее тяжелый, чем мой…