Я и толкаю. Каменная дверь открывается чуть шире, потом еще… А потом нашему взору открывается довольно просторное помещение.
Пустое.
Немая сцена, которую талантливо, уже не первый век играют на сцене многочисленных театров в конце гоголевского «Ревизора» — ничто по сравнению с той, что приключается в наших рядах тут же, в подземном коридоре, рядом с разграбленным схроном барона Унгерна.
Зато потом… Потом пространство вокруг меня внезапно наполняется диким ревом и грохотом, разрывающим барабанные перепонки, и в тот же миг я слепну от ярчайшей вспышки. Это потом мне объяснят, что сработала свето-шумовая граната под названием «Заря» (интересно о чем думал ее создатель, придумывая это романическое и отчасти революционное название своему адскому изобретению?). Но там, в подкопе, я этого еще не знаю, и в тот момент, когда она взрывается, мне кажется, что наступил конец. Всем нам. Что сработала какая-то бомба, заложенная теми, кто побывал в схроне Унгерна до нас. Что сейчас всех нас посечет осколками, а обвалившийся потолок подземного хода погребет наши тела под толщей земли. Но вместо этого чувствую, что меня, слепую и полностью оглохшую, куда-то энергично волокут. Видимо на улицу. Потому что, когда зрение возвращается ко мне, я обнаруживаю себя стоящей посреди незнакомого мне двора.
Подозреваю, что это двор того самого дома, где меня держали все это время, но я ведь его никогда толком не видела…
Квадратный мужик в бронежилете и шлеме (мечты сбываются!) что-то спрашивает меня, но я ничегошеньки не слышу. Улыбаюсь неуверенно и указываю ему на свои уши. Он смеется и машет рукой. А потом неожиданно треплет меня по спутанной шевелюре. Федька? Нет, не он. Но этот — тоже свой, почти родной, спаситель. Он усаживает меня на лавочку рядом с колодцем, и убегает назад в дом. Через несколько минут вижу, как из дверей такие же ребята в черных брониках и шлемах выводят немчика и Фонаря. Оспу несут следом. И по тому, как его несут, понимаю, что он мертв…
Не смог он просто сдаться. Да еще тем, кого считал ниже себя по мастерству. Мужские понты… Пожимаю плечами и отворачиваюсь. Сил смотреть на него у меня нет.
Когда освободившие меня ребята поднимают забрала на своих шлемах, принимаюсь искать среди них знакомые лица. Но их нет. Потом понимаю почему — это местный спецназ, из Читы.
Дорогой, когда слух ко мне отчасти возвращается, мне объясняют:
— Лезли сюда ваши москвичи, но наше начальство добро им не дало. Сказало: наша операция.
— А как узнали, где искать-то меня?
— Так у тебя на шее радиомаяк.