Особо набожные прихожане Храма, к тому же, покивали бы головой, одобряя, что творящееся за дверью непотребство додумались хотя бы спрятать от чужих глаз, закрыв ее на замок, а не свободно демонстрировали прохожим, как это иногда практиковалось в квартале Красных фонарей Черного города. И тоже — решили бы поскорее удалиться…
Другие, возможно, пожалели бы, что их никто не удосужился пригласить на праздник жизни, которая била ключом за непреодолимой преградой. Они могли бы, в ожидании развязки, остаться до конца. Стоя неподалеку или бесстыдно прижавшись к шершавому дереву ухом. Но таких испорченных в Сар-городе водилось не больше, чем в любом другом, и потому их тоже не оказалось рядом, когда открылась дверь…
В образовавшуюся щель выглянула голова довольной сделанным Юстины: дыхание слегка учащено, прическа растрепана чуть более обычного. Убедившись, что коридор пуст, она шагнула через порог, подобрала одиноко лежавшую посреди ковровой дорожки бутылку, потом шагнула обратно.
Осмотрела комнату: подняла пару упавших стульев, возвратила на стол съехавшую к полу скатерть, расправила на кровати скомканное белье. Раскрыла шторы, впуская в комнату солнечный свет.
Ей пришлось постараться, как следует, чтобы перехватить инициативу и сделать «кое-что немного больше», как выразился тот чернокожий, с вдруг нагрянувшими гостями. Пробуя слова на вкус, она несколько раз повторила эту фразу вслух, но так грубо и топорно выдавливать из себя звуки у нее не получалось. Скопировать южный акцент оказалось сложнее, чем она предполагала ранее.
Два тела девушка спрятала под кровать, подтерла капли крови. А вот для главного виновника торжества места под ней не нашлось. Связав лишенного сознания работорговца, заткнув кляпом рот, она оттащила его в ванную комнату и заперла там. Юстину не беспокоило, что тот сумеет освободиться и позвать на помощь — узел, которым спеленала его, был проверен не единожды. От суетливых движений пенька затягивалась только сильнее, вызывая удушье. Не хотелось ему навредить — не сегодня, но выбора, как такового, Юстине не оставили.
Придирчиво осмотрела себя в зеркало, поправила прическу. Блузу, как и думала, пришлось достать новую. Прежняя, разорванная в клочья — мужчины тоже спешили, отправилась в мусорную корзину. Вышла в коридор и заперла дверь на два оборота. Уходя из гостиницы, попросила, чтобы в номере больше не прибирались — подкрепила просьбу парой медяков. Отправилась по мостовой в направлении вокзала.
На этот раз Юстина предпочла держаться узких кривых переулков. Солнце медленно, но неуклонно стремилось к закату, и в них кое-где воцарилась глубокая тень, в которой попадались ничем непримечательные на вид люди. Впрочем, если доводилось встретить брошенный ими пристальный взгляд, наружу тут же выплывала их истинная личина, спрятанная до ночной поры.