Звонкий голос с кароччо несколько привёл в командиров в чувство. Завыли трубы, заглушая звуки боя. Отец Инфаньяти начал литургию, призывая помощь Господа верным сынам церкви, и обещая проклятия и вечные муки Его врагам и врагам Фиренцы.
Внизу была уже не битва - избиение. Конница Сиены смешала строй фирентийцев, безнаказанно вырезая передние ряды, в то время когда задние ничем не могли тем помочь, и уже разогналась для удара пешая рать гибеллинов. Несколько мгновений - и ещё один удар. В тело фирентийского войска первыми врубились тирренцы. Всего несколько сот, но сборная армия гвельфов ощутимо дрогнула, даже задние ряды подались, выгибаясь. Было ясно, что ещё немного и фирентийцы просто побегут, побросав оружие, несмотря на численный перевес. Бокка оглянулся, выискивая взглядом командиров. Сейчас надо непременно спешить туда, где кипит бой, где решается, будут ли фирентийцы биться или покажут врагу беззащитную спину. Надо показать ополченцам, что командиры тут, с ними, ведут в бой, армия стоит, надо только напрячься и постоять ещё немного - и враг будет разбит. Даже кондотьерам для стойкости перед лицом врага нужна вера в победу, что же говорить о еле обученных горожанах? Их надо воодушевлять постоянно. Но командиры не спешили в гущу битвы, столпившись вокруг гонфалоньера, что-то горячо обсуждая. Гонфалоньер, с пунцовым от бешенства лицом, орал на помощников и подчинённых, показывая куда-то руками. Бокка порадовался, что ему в той толпе не место. Не хотел бы он там оказаться в сей час.
Сорвались вестовые, помчались верхами.
Полусотня Бокки теснее сдвинула ряды. Гвардейцы то бросали взгляды на поле боя, то переглядывались, то косились на своего командира. Гано, задевая правое бедро Бокки своим, нервно грыз губу. Его волнение передалось коню, который беспокойно перебирал ногами, толкая крупом коня Бокки. Тот же думал, что если есть ещё возможность переломить ход сражения, то надо пускать её в ход сейчас, пока не поздно, иначе можно и не успеть.
По задним рядам (передним было не до того) фирентийцев прокатился радостный гул, когда с правого склона Монтаперти покатилась, обходя сиенцев с фланга, конница под красными лилиями. Успели, подумал Бокка. Численности гвельфской конницы вполне достаточно, чтобы сокрушить завязших в сече всадников Фаринаты. А там будет удар в тыл сиенской пехоте - и исход сражения решится простым превосходством в числе. И самому ему было непонятно, то ли радуется он этому, то ли наоборот. Такого раздрая в душе у него никогда не было. Фиренцей правили те, кто убил его сына, разорил его, и грозил смертью его жене и дочери, и все его друзья и любимая требовали от него жестокой мести... но как можно мстить не конкретным убийцам, а целому городу? Своему городу? Тем более во время войны. Если фирентийцы победят, ему уже обещано полное прощение и никакого поражения в правах как у гибеллина более не будет. Правда, он останется нобилем, со всеми вытекающими ограничениями перед законом, но это уже не так страшно, не надо будет платить залог за жизнь семьи. С другой стороны, если одолеют сиенцы уже не о послаблениях будет идти речь - полное восстановление всех прав и привилегий нобиля. Вернутся все земли и владения, в рабы пойдут те, кто сегодня помыкает его семьей. Только сына не вернуть...