- Да, наверное, сильно горит. Но ведь гореть-то когда-нибудь перестанет, мессер.
- Что ты хочешь сказать?
- То, что сейчас до нас дела нет, но потом будет.
- Потом нас уже здесь не будет.
- Зато, если мы выведем только тех, за кем пришли, нас легко вычислят.
- Что сделают?
- Я хотел сказать, что ведь непременно будут дознаваться, кто это сделал, так?
- Разумеется.
- Ну вот. Дознаватели сразу догадаются, что приходили именно за женщиной и девицами, а там уж несложно выяснить, у кого мог быть такой интерес.
- Каким образом?
Ну, придётся выдать расширенную версию. Я коротенечко так, конспективно, посвятил его в свои непростые взаимоотношения с отцом Козимо и некими францисканцами. О том, что означенный Козимо, спасибо его знакомцу Бонуомо, уже ныне покойный, я поминать не стал. Зато намекнул на своего патрона, Фаринату, у которого могут в связи с этим возникнуть определённые неприятности, и его возможное недовольство по этому печальному поводу. Фарината к спасаемым дамам был мною пристёгнут через меня же, которого означенные дамы, рискуя репутацией и жизнями, спасли от его, Фаринаты, врагов. Всё почти правда, но получилось прям как в обожаемых местными балладах жогларов: рыцарь (ну, в данном случае, конечно, в масштабе 1:1000), благородная дама (весьма условно благородная, зато в трёх экземплярах), сюзерен, долг, честь, козни злодеев, приключения, опасности, и счастливое спасение. Благородный спаситель лично присутствует, вот он передо мной. Бокка, как легко можно догадаться, не только не читал Карнеги, он вообще вряд ли что читал, кроме писем. Баллады и комедии пока не издаются, а исполняются.
- Но... - на лице изумление от осознания себя героем по типу Роланда. - А что же делать?
В моём словесном потоке благополучно потонул огромный "Титаник" того факта, что Бокку проблемы прятания концов совершенно не касаются, ибо об его участии известно только мне и викарию. Фаринате же - вычислят его интерес францисканцы, не вычислят - некий дельи Абати совершенно до лампочки. Слюшай, Бокка-Шмокка, кто такой, да? А я, правде в глаза, его и так и так заложу, если что. Ну, а викарий... С тем непонятно.
- Давайте выпустим всех, тогда им никак будет не догадаться, кто это сделал.
- Но ведь это же преступники, Ружеро!
- Кто знает, мессер? Наших дам тоже завтра казнили бы, а они никаких преступлений не совершали. Я вижу тут несчастных, с которыми судьба обошлась сурово... возможно, тут и есть совершившие проступки, но если они никого не убили, то уже само пребывание в этих стенах послужит им достаточным наказанием.