Эти субботние «представления» стали обычаем и продолжались почти до ликвидации Саласпилсского концентрационного лагеря.
МОЯ «КАРЬЕРА»
Как-то в комендатуре испортилась пишущая машинка. Эйнштейн обегал все бараки, но найти механика не мог. Тогда вызвался я. Никкель приказал немедленно доставить меня в комендатуру. Я осмотрел испорченную машинку и пошел в «универмаг», взял у Фельдгейма маленькую сумочку, вложил в нее плоскогубцы, пинцет, отвертку и бутылочку масла. Бегом вернулся в комендатуру и приступил к работе. К вечеру пишущая машинка была в порядке. Никкель записал мою фамилию, номер барака и отпустил. Так для меня начался новый период.
Пишущие машинки для ремонта привозили даже из Риги. В комендатуре накапливались пишущие и счетные машинки, швейные машины и даже зажигалки, бинокли и еще кое-что. Меня назначили лагерным механиком. В приемной доктора Винера Эйнштейн велел оборудовать для меня небольшую мастерскую со столом, тисками и креслом. Эсэсовцы захотели, чтобы я чинил и часы. Будильники и карманные часы не доставляли мне особых трудностей. Хуже было с дамскими ручными часиками, которые трудно было держать в огрубелых руках.
Вскоре отведенное мне помещение стало тесным, и Никкель распорядился перенести мастерскую в «универмаг» Пауля Фельдгейма. Здесь мне выделили комнатушку три на четыре метра, с топчаном и матрацем, гладко выстроганным столом и двумя новыми тисками — большими и малыми. От Фельдгейма я получил два больших чемодана с оптическими стеклами, готовые очки и очки для подборки стекол. Так я стал еще и оптиком.
Я знал, что в бараке ЦЗ с голоду умирает венский часовой мастер Гольц. Выбрав удобный момент, я попросил Никкеля разрешить ему работать вместе со мной. Один я уже не справлялся. Никкель согласился и освободил Гольца от строительных работ. Он-то и познакомил меня с секретами часового дела. Остальное мне давалось легко, ибо 10 лет я проработал на крупнейшем механическом заводе Праги. К сожалению, работать с часовым мастером долго не пришлось. Гольц заболел и вскоре умер.
Снова я работал один с раннего утра до позднего вечера. Насколько мог, помогал товарищам по бараку. Как в лагере, так и в Риге мою работу оценивали положительно. Понемногу условия жизни улучшились. Янис тоже часто приносил продукты, ничего не требуя взамен.
ПЕРВЫЕ ИЗ ЛАТВИИ
В лагерь прибыл первый эшелон с местными жителями латышами и русскими. Их поместили в только что построенный барак. После прибытия новых заключенных лагерь стал быстро расширяться. Бараки росли, как грибы после дождя.