История пургачёвского бунта
– Кокотов, вам знакомо имя Григорий Пургач? Нет? Странно, ведь ему недавно памятник поставили.
– Где?
– На Поварской, в скверике возле Театра киноактёра. Это редкостный артефакт московской монументальной скульптуры. И не только потому, что сваял его не Зураб Церетели. Вообразите: лысый бронзовый человек с лицом мыслящего алкоголика задумчиво сидит, облокотившись о ресторанный столик. Перед ним – бронзовая бутылка водки и бронзовый же гранёный стакан. Напротив – пустой стул, весь отполированный задницами тех, кто хотел сняться, чокаясь с легендарным Пургачом…
А сейчас, Кокотов, вы узнаете, как и с чьей помощью Гриша из обычного пьющего актёришки превратился в бронзовую легенду эпохи.
– А такое разве возможно?
– Возможно. Сен-Жон Перс называл это бахромой жизни. Но слушайте! Актёром Гриша был, между нами говоря, никаким. Во ВГИК поступил только благодаря внешности: в молодости смахивал на Столярова. Помните? Но таланта Бог не дал. Брали его лишь в правильные эпизоды: строгий милиционер, честный хозяйственник, вдумчивый партийный руководитель, заботливый старшина роты…
Но зато у него была Инна! Поженились они ещё студентами – учились на одном курсе. Инна тоже оказалась актриской слабенькой и вскоре ушла из театра редактором на телевидение. Но женщина, доложу я вам, была тектоническая! Даже если бы она была замужем за десятью Гришами, к ней всё равно ходили бы любовники. Я тоже как-то смолоду сподобился. Вы никогда не купались в сильный шторм? Нет? Тогда вы не поймёте, что я испытал! Фактически все Гришины друзья и собутыльники, а пить он начал ещё в школе, перегостили у неё в постели. Иной раз сидим в Доме кино большим застольем, кутим, балагурим, рассказываем друг другу анекдоты, байки… Вдруг один встаёт. «Ты куда?» – «Мне надо!» – «Не пустим!» «Меня женщина ждёт!» – смущённо сознаётся отщепенец. – «Женщина?! – восклицает Гриша. – Это святое! Иди!» Отлучник подхватывается и мчится к Инне. Благо недалеко. Жили они в двух комнатушках в особнячке на Малой Бронной. Красота! Да и муж не накроет – он всегда сидел до самого закрытия ресторана. Но Гришу тем не менее Инка любила всем сердцем, заботилась, укладывала пьяного спать, выхаживала после запоев, подыскивала работёнку: эпизодики в телефильмах, дубляж… Помните, в «Фантомасе» один из бандитов, лысый такой, мерзкий, говорит голосом Пургача? Ну не важно.
Инна принадлежала к той особенной, редкой породе женщин, которые вложесна свои допускают многих, но в сердце – лишь одного! Так они и жили: он числился в Театре киноактёра, но ошивался обычно в ресторане Дома кино. Она работала в «Останкино», став постепенно довольно влиятельной теледамой: высокое вещательное начальство часто приглашало её к себе в кабинет и подолгу беседовало, строго предупредив секретаршу: никого не пускать и ни с кем не соединять. А Гриша в долгих паузах между короткими ролями сидел за своим любимым ресторанным столиком, почти у входа, и наслаждался жизнью. Кстати, особых расходов это не требовало: достаточно было заказать двести водки, лёгкую закуску и ждать. Ведь каждый день кто-то отмечал что-нибудь радостное: запуск картины, окончание съёмок или монтажного периода, успешную приёмку на худсовете, премьеру, получение премии или «заслуженного», юбилей, наконец. Случались и скорбные застолья: поминки, угрюмая пьянка по поводу провала на худсовете, «заруба» сценария, неудачи на кинопробах… Да мало ли!