В себя он пришел от шума старых крыльев, бьющих на лестничной клетке. Вслед за шумом с мансарды донеслось несколько криков, человеческих криков, раздававшихся посреди жуткого стука, будто нечто твердое билось о стену со страшной силой.
Постепенно шум стих, и в здание вернулась тишина. Эта передышка была благодатью для поруганных чувств Фрэнка.
Когда он поднялся на ноги, он знал, что должен делать.
Дверь в комнату Грэнби была открыта, но Фрэнк не стал входить. Вместо этого заглянул в дверной проем.
Свет Фрэнк тоже не стал включать. Видимая ему часть комнаты была скудно освещена остаточным светом уличного фонаря, проникавшим сквозь мансардное окно. Этого было более, чем достаточно.
Потолок по обе стороны от центральной балки был наклонен вниз.
Пол был завален пухлыми мусорными мешками. Ближайший был битком набит банкнотами. Фрэнк предположил, что все остальные были тоже наполнены деньгами.
На столе под окном поблескивали наручные часы и ювелирные украшения. В одном углу комнаты зловеще громоздилась большая куча обуви.
В центре комнаты, словно объекты поклонения мусорных мешков, возвышались четыре каменных колонны. На каждой была закреплена маленькая каменная фигурка.
Фрэнк взглянул на скульптуры лишь мельком. Не смог смотреть на них дольше секунды. Но, стоя в дверном проеме, он не сомневался, что они прощупывали его мысли. Он слышал у себя в голове хлопанье маленьких крыльев.
Долговременное нахождение Грэнби в непосредственной близости с фигурками, должно быть, повлияло на его разум. Несмотря на то, что этот неодушевленный квартет, казалось, был выточен из камня, и нес на себе печать великой древности, человеку с более развитым интеллектом и воображением, чем у Грэнби, соседство с этими фигурами было бы гарантией полнейшего безумия. Одно лишь нахождение в их присутствии убедило Фрэнка в этом.
Фрэнк мог лишь предположить, что для того, чтобы противостоять ангелам столь долгое время, Грэнби заточал себя в старый спальный мешок. Тот лежал свернутым под столом, заваленным часами и кольцами.
От Грэнби осталось не так много, чтобы расспросить его о его спальном месте. Большая часть по-прежнему находилась в белом спортивном костюме. Ткань почти светилась в слабом свете - в натриевом свечении, периодически дополняемом красными вспышками от мерцающей вывески магазинчика готовой пищи, находившегося через улицу. Но тело прежнего хозяина "Ангела" недавно претерпело физические изменения.