Как он мог надеяться защитить нас, если не сумел защитить
себя, протянул, узнав об этом, папа. Полагаю, он правильно оценил ситуацию.
В общем, бегство в Киев спасло нас, как соплеменников Моисея
Исход из Египта. Мы надолго выпали из поля зрения всяческих компетентных
органов. Нас приютила тетя Майя, приходившаяся моей бедной мамочке троюродной
теткой. Дальней родственницей, в общем, как говорят в России, седьмой водой на
киселе. Тем не менее, она была очень добра к нам, хоть мы и упали к ней, как
снег на голову. Истекали последние мартовские денечки, так что вышло очень даже
натурально. Тетя Майя сказала смущенному папе, что снежные заносы накануне
праздника дураков — обычное для Киева дело, случаются чуть ли не каждый год. На
дворе — середина весны, а снег метет, как в январе. Но это ничего, скоро
растает.
Тетя Майя проживала в громадной квартире окнами на Днепр, в
каких-нибудь пяти минутах ходьбы от Владимирской горки. Смутно, но все же
помню, как мы с ней гуляли там, у старинного памятника бородатому князю с
крестом в руке, которым он крестил Русь, как король Хлодвиг — Францию. Монумент
стоял на одной из террас разбитого на склонах парка, с нее открывался чудесный
вид на Левобережье, в ясную погоду оно просматривалось далеко-далеко. Детвора
облюбовала один из склонов и скатывалась на санках вниз. Я тоже разок
проехалась, вереща во все горло, сердце чуть не выпорхнуло из груди. Позже,
когда потеплело, мы с тетей Майей, бывало, спускались на фуникулере к Днепру,
вот это было приключение, и гуляли вдоль набережной, разглядывая корабли. А
однажды, добрались до Пешеходного моста и, перейдя на противоположную сторону
реки, оказались в зарослях верб, как раз украсившихся соцветиями пушистых
котиков. Котики действительно походили на котят, только совсем крошечных, их
было много-много, и, под их весом, ветви клонились к воде, по которой,
покачиваясь, проплывали льдины, отколовшиеся от торосов выше по течению. И
запах… Он был божественным, от него захватывало дух. Так, наверное, и должна
пахнуть весна в средних широтах…
Вода уже успела освободиться от пут, но пока оставалась
колодезной и, издали, темной как мазут. А течение было — быстрым-быстрым.
Кое-где на реке еще виднелся лед, а на нем — крошечные фигурки рыбаков у лунок.
Тетя Майя называла этих людей сумасшедшими, которые совсем не ценят жизнь,
играя в поддавки со смертью. Ну и, разумеется, что я никогда не должна
поступать со своей жизнью столь безрассудно.
Милая тетя Майя, спасибо тебе за все. За твое тепло, что ты
подарила мне той далекой весной, когда я так остро нуждалась в нем. Как странно
устроена жизнь, Динуля. Провидение или уж не знаю, какая еще слепая сила,
жестоко обошлась со мной, забрав мамочку, а потом и бабушку, изо всех сил
старавшуюся ее заменить. Но, я не осталась одна, наоборот, на моем пути
попадались добрые люди, и они делились со мной тем, что было у них. Словно
кто-то наверху, достаточно могущественный, но не всесильный, спохватившись,
старался исправить чудовищную несправедливость в отношении меня, раз за разом
посылая мне славных попутчиков. Они делали ради меня, что могли, и само по себе
это было чудесно. А я — училась у них добру, и, скажу тебе Дина, это — великая
наука. Да, человек смертен, слаб и уязвим, более того, отчетливо осознает свою
ущербность. Но, в человеческих силах сделать свое существование красивым,
наполнив правильным смыслом. И Бог за него эту задачу не решит…