Преодолев узкий прямой коридор, я очутилась внутри
командного поста, он сообщался с артиллерийским несколькими вертикальными
лестницами. Бронированные крышки на смотровых прорезях были задраны, но света
все равно не хватало, и я двигалась буквально наощупь, пока не вспомнила, что у
меня тоже есть фонарик, на поясе болтается, заботливый папочка перед погружением
пристегнул. Чертыхнувшись, я потянулась за ним, но выронила, экая жалость.
Присела, пытаясь нашарить в слое ила, устилавшего пол толстым ковром.
Фонарик-то я нашла, в конце концов, но и воду взбаламутила, мама не горюй.
Мне оставалось запастись терпением и ждать, пока не осядет
муть. Но, эта полезная человеческая черта — не моя сильная сторона. Поэтому, я
осторожно двинулась вперед, выставив руки перед собой, трепанация собственного
черепа не входила в мои ближайшие планы.
Впереди маячило архаичное рулевое колесо, единственная
деталь интерьера, которую я видела достаточно четко. Рядом, прямо из пола
торчал пучок металлических труб, я решила, некогда они служили для переговоров
с машинным отделением и прочими жизненно важными для корабля отсеками. Никто
больше не гаркнет в них «Стоп машина» или «Полный ход», пронеслось у меня
мимоходом. На стене были прикреплены какие-то черные эбонитовые коробки с
забранными стеклышками циферблатами, наверное, контрольно-измерительные
приборы. Прежде они показывали скорость, курс, крен и прочие сведения, без
которых самый опытный капитан как без рук и глаз, но давно покрылись изнутри и
снаружи зеленой плесенью. Оглохли и ослепли, как, впрочем, и весь этот мертвый
корабль, приплывший из далекого прошлого, из другой исторической эпохи, и не
вернувшийся в порт назначения. Списали на лом, подумала я, вспомнив рассказ
папиного друга-старичка двадцатилетней давности. Ну, что же, наверное, можно
было сказать и так, правда, последняя стоянка «Панического» оказалась далековато
от родных берегов. Более того, на них сделали все, чтобы о нем забыть…
Если какому кораблю и суждено было сделаться призраком,
сменив приевшийся Летучий Голландец, пожалуй, эсминец «Яков Сверло» подошел бы
больше других…
Признаться, мне стало не по себе от этой мысли. Но,
врожденное упрямство побороло страх, и я продолжила осмотр.
По левую сторону рулевого колеса, покрытый слежавшимся илом,
будто скатертью самобранкой, стоял штурманский стол. Я провела по нему пальцем,
вообразив: вдруг под слоем ила обнаружится расстеленная карта, на которой
штурман прокладывал курс. Вот это была бы находка. Вода на дне была чудовищно
холодна, значит, в ней вполне могло сохраниться что-то стоящее. Но, мои надежды
не оправдались…