Дав Консенсусу мощного пинка, Давидовичи заперлись с радиотелефоном в ватерклозете на территории Мятежного Аппендикса, о нем я чуть позже расскажу, и сделали пару важных звонков Маргарет Туче и Рональду Альцгеймеру. Доложили: ни Консенсуса, ни краски больше нет, все, как договаривались. Соответственно, конец Перекраске. Туча с Альцгеймером дали добро на переход к очередному этапу преобразований.
— Начинаем Перестановку, господа и панове, — сообщили нам Давидовичи с трибуны, откуда совсем недавно распинался Консенсус. Им было тесновато, и ее пришлось распилить на троих.
— Что еще за Перестановка?! — недоумевали дезориентированные стройбаны. — Нам и Перекраски за глаза!
На что Давидовичи, не моргнув глазом, отвечали, что Перестановка является органичным продолжением Перекраски, которая, в общем и целом завершена. Унизительный свекольный цвет изничтожен примерно на шестидесяти процентах несущих стен и сорока процентах внутриотсечных переборок, около восьми десятых оконных проемов очищены от кумачовых плакатов, включая портреты Основоположников, отправленные в утиль после процедуры всенародного оплевывания, введенной специально для нас Комитетом по люстрациям Пентхауса. Надо, дескать, люстрировать, и крепко люстрировать хотя бы парочку самых одиозных домостроевцев. Основоположники сгодятся, тотчас нашлись Давидовичи. В Пентхаусе отвечали, что вполне.
Следом за трибуной Давидовичи распилили лицевой счет Красноблока, ранее считавшийся Единым и Неделимым. Так в злую годину всеобщего распила родилось Содружество Непродыхаемых Газенвагенов, иначе говоря: Собор, Мятежный Аппендикс и Кур1нь — по-прежнему братские, но, отныне, независимые коммунальные квартиры. Давидовичи назначили себя их первыми управдомами. С ними никто не спорил, стройбаны были слишком деморализованы, чтобы качать права. Да и не было у стройбанов отродясь никаких прав, кроме священного права пасть смертью храбрых за Красноблок, но оно — не в счет.
— Мы в самом начале долгого и многотрудного пути, — распинались перед нами Давидовичи. — Причем, избранного всенародно, так как предыдущий путь мы вместе признали долбанным красным тупиком. — Амбициозные стройки века заморожены до состояния вечной мерзлоты, и это хорошо. Это знак того, что мы, отказавшись от опрометчивого проекта альтернативной башни, снабженной собственным Светлым чердаком, готовы добровольно прилепиться к Западному крылу, пускай даже на правах голимой пристройки…
— Так ведь западники сами от нас отгородилось своим Периметром! — подал голос кто-то самый смелый и сообразительный.