III. Стройбан стройбану — ликантроп
Стресс — есть полезная реакция, помогающая организму выжить…
Ганс Селье, эндокринолог, директор Международного института стресса.
Как я уже говорил, Перестановка стала органичным продолжением Перекраски, о чем было во всеуслышание объявлено Давидовичами. Но, перед тем, как к ней приступать, руководство наметило меры по радикальному сокращению числа прописанных в бывшем Красноблоке стройбанов. Это делалось, чтобы обуздать безработицу, свирепствовавшую в казармах из-за массового закрытия мастерских. Надо было что-то с этим делать? Разумеется, надо. Создавать новые рабочие места? Каким образом, если мы заморозили все наши стройки, прилепившись к Западному крылу на правах паршивой пристройки? Пускать проблемы на самотек было бы безответственно. Адекватным ответом вызовам, перед которыми очутилось Содружество Непродыхаемых Газенвагенов, стала Шоковая терапия.
Оперативно, как ополчение на подступах к Собору, некогда остановившее швабров Шпиля Грубого в шаге от наших главных тогдашних святынь, были сформированы бригады по оказанию скорой неотложной помощи тем стройбанам, кто нуждался в ней в самую первую очередь. В шоковые терапевты охотно брали попавших под сокращение оперативников Комитета жильцов-соглядатаев, так как они были физически развиты и закалены в аморальном плане. Их наскоро обучали приемчикам неотложной помощи, и бросали в бой, в депрессивные казармы и коридоры. Бывшие стройбаны сразу же прозвали этих решительных ребят тимуридами или тимуровцами, от имени председателя совета их отряда главного шокового терапевта СНГ Тимура Объегоркина-Голого. Зловещая была личность, доложу я вам, вспомню — вздрогну. Некоторые, счастливо пережившие то времечко стройбаны впоследствии оправдывали Голого, утверждая, будто он был по характеру добряком, просто ему спускали разнарядку из Пентхауса, где указывалось, сколько стройбанов надлежит подлечить в отчетном квартале, и он плакал, когда брал под козырек. Может и так, тут мнения сильно разнятся. Полковник, например, говорит, у Голых в роду по мужской линии всегда хватало психов, страдавших вспышками маниакальной мизантропии, зачастую перераставшей в натуральную ликантропию. Синяки, укусы и рваные раны — самое малое, что грозило тем беднягам, кто попадался Голым, когда у тех начиналось сезонное обострение. Порой, дело принимало столь серьезный оборот, что в окрестностях родового гнезда Голых пустели целые коридоры. Соседи массово бежали на другие этажи, не хотели, чтобы их растерзали. Родной дед главного шокового терапевта, даже фамилию поменял на Объегоркина, безуспешно пытаясь отделаться от ликантропической кармы. Не помогло. Ликантропия снова проявилась уже в третьем поколении, причем, в тяжелейшей форме.