Поразительный нюанс. На первых порах, изнывавшие от жесточайшей гипоксии стройбаны, не пропускали ни одного публичного спича этого злобного евнуха, жадно глотая каждое слово, сыпавшееся из пухлого рта оратора. Если это был самогипноз, он имел устойчивый перверсивный привкус. Это было нечто вроде коллективной «сексуальной девиации», когда участники группового садомазохистского сеанса с элементами аутоасфиксиофилии, получают утонченное удовольствие по обе стороны экрана. Впрочем, вряд ли сам Тимур Объегоркин-Голый страдал от духоты…
Справедливости ради скажу: одновременно с введением неотложной помощи ослабшим стройбанам, шоковые терапевты организовали адресную поддержку малодышащих, которых тоже развелось немало. Помощь заключалась в том, что их поддерживали под руки по пути к Балластным шахтам, чтобы не спотыкались и не ошиблись, ненароком, адресом. Мера назрела давно, многие малодышащие почти не передвигались своим ходом, и народным дружинникам по охране общественного порядка, широко привлекавшимся к этой миссии, зачастую приходилось тащить малодышащих на собственном горбу. Кстати, примерно в это время из словосочетания народный дружинник исчезло прилагательное, его признали чересчур домостроевским. Чуть позже дружинников переименовали в насиловиков…
В быту переживших Шоковую терапию стройбанов тоже настали перемены. Но не те, о которых пел чернявый гитарист, когда стройбаны ломали ССанКордон. Централизованное воздухоснабжение казарм отключили. Атмосфера в отсеках быстро наполнилась углекислотой. Это еще больше упростило задачу шоковых терапевтов по очистке бывшего Красноблока от уродливых пережитков порочного прошлого. Уцелевшие стройбаны обзавелись переносными кислородными баллонами, мы таскали их на перевязи за спиной. Баллон можно было подзарядить у ближайшего терминала-загубника, их наспех обустроили на каждом этаже. Не бесплатно, разумеется, а за купоны, которые предстояло добыть любой ценой.
Мне крупно повезло. Я мог себе позволить такую роскошь, поскольку стал челноком.
* * *
Кстати, если уж на то пошло, в те весьма непростые времена бурного торжества Ликантропии над другими ценностями, пробиться из технарей в челноки считалось недюжинным карьерным ростом. Спору нет: стать налоговиком или насиловиком из ячейки борьбы с незаконным оборотом конопли в целях защиты ее законного оборота, было куда кучерявее, но для этого требовалась крепкая волосатая лапа. У меня ее не было отродясь. Откуда…
— Челнок так челнок, сказал себе я. Нефиг перебирать харчами…
Кто такие челноки, наверняка спросите вы, и, как они связаны с челноками, бороздящими просторы Бассейна Атлантик, посреди которого вздымается неприступная громада Пентхауса? Отвечаю без обиняков: к водоплавающим челнокам те, каким заделался я, не имеют ровно никакого отношения. Наши челноки — это такие удачливые бывшие стройбаны, курсировавшие между Содружеством Непродыхаемых Газенвагенов и Неприсоединившимися этажами с целью извлечения максимально возможной прибыли от мелкооптовой торговли всяческим барахлом.