– Нет, откуда? – удивилась я.
– А вот… никто даже не догадывался, что это отголоски просыпающейся магии. По какой-то причине силы передаются лишь по женской линии.
– Подожди, речь же шла о повитухе? – вернула я разговор на предыдущую тему. – Откуда она все это знала? Кто она вообще такая?
– Фея, – коротко ответил Роберт. – Последняя из выживших.
Я пришпорила коня и догнала чуть вырвавшегося вперед принца.
– Но они же крошечные? – Я показала пальцами размер в несколько сантиметров, вспомнив сведения из энциклопедии.
– А еще они умели переселяться в людские тела, – невозмутимо ответил принц. – Фея были нечистью-сущностью. Когда магия исчезла, некоторые из них остались в женских телах. Остальные погибли. Прошла тысяча лет, и осталась только одна, сменившая множество тел. Древняя, но все помнящая. И когда магия начала возвращаться, она это ощутила, а еще скорое собственное угасание… Тысяча лет для такого существа – это немало.
– И тогда она решила попробовать передать свою магию ребенку, – догадалась я. – И выбрала в отцы того, в ком точно течет кровь нечисти. Короля.
Роберт кивнул.
– Тем более когда магия пробудилась в первенце. Фея была уверена в успехе, и, когда попытки зачать удались, королеве Лизавете пришлось некоторое время притворяться вновь беременной, пока другая женщина носила меня.
– И куда она делась потом? У нее хоть имя было?
– Марьяна. Сразу после родов она исчезла, долгое время скиталась по миру, потом осела во Франциссии и пару лет не появлялась при дворе вообще. Не считала нужным.
– Бросила, значит. – Я предпочитала называть вещи своими именами. – А дальше?
– Мы росли с Себастьяном, росли. Дар проявился достаточно рано. У него – видеть сквозь стены, у меня – к перемещению между телами. Мне было три, и тогда я не понимал, почему мать, а я считал Лизавету родной, меня недолюбливает. Думал – сделал что-то плохое. Однажды нарвал в саду цветов и решил сделать ей сюрприз, бросился к ней, обнял, а она оттолкнула. Тогда-то и случился перенос. Это позже я научился делать это незаметно для второго человека. А в первый раз мое сознание оказалось в одной голове с Лизаветой, а детское тело просто рухнуло рядом в обмороке. Тогда перепугались все. Отец больше всего, а Лизавета поклялась, что даже пальцем теперь до меня не дотронется.
С возрастом стало еще сложнее. Отец тратил большие силы, чтобы сохранить наш с братом дар в секрете: считал, что это отличное преимущество во многих делах. В мечтах отца из Себастьяна вышел бы отличный король, буквально видящий насквозь стены врагов. А из меня – идеальная правая рука короля. Лучший, а главное, совершенно незаметный шпион в интересах Англикании. Я мог вселиться почти в любого, за исключением людей с даром магии – в противном случае всегда наступали последствия – обмороки, приступы, судороги.