Князь Войномир своей охраной никак не озабочивался. Понимал, что Славер свое дело знает лучше даже самого князя, и любое вмешательство будет только во вред. Просто поехал к площади вместе со Славером в окружении двух полусотен – конные пехотинцы впереди и по бокам, стрельцы позади. У каждого лук в руке, и по пять стрел зажато между пальцами. Стрельцы слегка отставали потому, что им необходима дистанция для стрельбы. В упор стрелять тоже можно, но малоудобно. На ближней дистанции мечи пехотинцев могут оказаться более полезными.
На площади уже выстроилось два боярских полка. Чтобы князю было удобнее смотреть, и лучше видеть, Славер приказал зажечь четыре факела. Факельщики из дворовых людей княжеского Дворца стояли по бокам от Войномира, и повторяли все его передвижения по площади. На боковых улицах, готовые выйти на площадь, собрались другие боярские полки. Ждали только, когда князь закончит смотр первым, и отправит из по дороге за ворота.
Сами бояре, чьи дружины Войномир осматривал, были тут же. На князя посматривали с недоумением во взглядах. Ждали, похоже, что Войномир не встанет, даже если жив. А его появление на площади было для бояр ударом, который они переносили с трудом, и в растерянности. И, вопреки ожиданиям князя, бояре, действительно, желали друг перед другом похвастать силой своих полков, и вооружили воев прекрасно. По крайней мере, два первых полка смотрелись превосходно. Придраться было не к чему, кроме, разве что, численности. Полки казались меньше, чем Войномир ожидал. Наверное, те, что ждали своей очереди, должны быть еще меньше. Так подумалось Войномиру.
Первым, как было и должно было быть положено по положению в обществе, свой полк представлял боярин Берест. Угрюмые и тяжеловесные, как сам боярин, вои прочно сидели в седлах и крепко сжимало в руках оружие, показывая его Войномиру по первому требованию. Помимо обязательных мечей, каждый вой был в дополнение вооружен или чеканом[72] или боевым кистенем[73]. Это не могло не порадовать князя Войномира, поскольку уже одно вооружение говорило об опытности этого полка. Боярин Берест удостоился похвалы, и расцвел всем лицом, радуясь, что так угодил князю, известному, как знаток войны. Так расцвел, что даже забыл растерянность свою прятать.
– А всю ли свою дружину привел, боярин? – спросил бургграф Славер. – Что-то мне сдается, что маловато здесь людей. Князь не любит обманщиков. Я ведь проверять буду…
– Что ты, что ты, воевода, – испуганно начал оправдываться Боярин. – Оставил только охрану дому, себе и семье, да дворовых людей. Они ж вообще кроме палки оружия в руки отродясь не брали. Какой от них толк в походе. С коня свалятся. Дворовых, правда, у меня много. От этого отрекаться не стану. Но они князю не помощники…