– Власко[42] мог бы сказать, но он в Рароге остался. Остается только сам волхв Духослав. Ему многое дано. Многое знает. Хотя тоже, конечно, не все…
– Да, – вспомнил Дражко, – когда мы только-только прибыли в Кореницу, обеспокоенные засадой, в которую попали не доезжая Штржелово, мы спрашивали у Духослава, что за женщина командовала стрельцами, что устроили нам засаду. Мы подозревали, что это Ведана, извини уж, боярин. Думалось, что волхв Вандал послал стрельцов и воев, чтобы не допустить нас на остров, где он желал бы стать хозяином.
– Княже, как можно так вот повторять глупые сплетни про Вандала! Поверь мне, он того не достоин. Вандал любит и свой остров, и свой народ. И никогда ничего не предпримет против уважаемой им княжеской воли. И только злые языки стремятся его опорочить в глазах твоих, и в глазах князя Войномира.
– Плохой бы из тебя был боярин Арконы, если бы ты за верховного волхва Свентовита не заступался. Но я с тобой спорить не буду. Я же сказал, «извини уж, боярин». И еще раз это повторяю. Но, если мы так думали, значит, мы так думали, и это уже не вернуть, от этого уже не отказаться. И мы в этой вот рабочей горнице князя задали вопрос Духославу. Он не сказал нам, что это была за женщина, что воями командовала, но сообщил, что это не Ведана. А Ведана на тот момент была жива и здорова, и отправились, по словам Духослава, на своем быстром драккаре на перехват чужой лодки, что плыла мимо мыса Арконы. Духослав сказал честно, что видел, и никак не хотел бросить тень на Вандала, хотя я слышал, что они не ладят. Однако, что делала в тот момент Ведана, он увидел точно. Что было дальше, мы знаем уже с твоих, боярин, слов. Она захватила лодку с жалтонесом Рунальдом и раненым воеводой Веславом, привела ее на буксире в порт Арконы, а потом и сама погибла. Правда, про ее гибель Духослав ничего не сказал. Этого ему, видеть, похоже, было не дано.
– Духославу дано многое, – согласился Ставр. – Но видеть все и про всех не дано никому. Видящим многие видения приходят в иносказательной форме. И они часто просто неправильно сами трактуют то, что увидят. Так мне Власко объяснял. Он тоже многое видит. Иногда в прямом видении, но чаще в иносказательном. И тогда долго раздумывает, прежде, чем дать совет.
– Власко я верю, – кивнул князь-воевода. – Он дважды предостерегал меня. И оба раза я не послушался. И дважды чуть не погиб из-за своего неверия[43]. Но теперь буду верить ему всегда.
В коридоре снова послышались шаги. На сей раз легкие и аккуратные. После стука в дверь заглянул глашатный Драган, и сообщил, не переступая порог: