В полночь я вышел на прогулку…
— Охренеть, конечно, Сибирь, отделение милиции и какой-то полубомж поет «Орландину», — шепнул Стас Косте.
…забыл тебя, –
парень сделал паузу:
ты, Автандилыч, ты судьба моя,
признайся мне, ведь я узнал тебя,
да, это я, да, мое имя Автандилыч…
— Вот теперь и надо охреневать, простую нашу богемную «Орландину» в какую-то гомосятину обратили, — шепнул Костя в ответ, не забывая подхлопывать вместе со всеми остальными.
Видишь, я не Автандилыч,
нет, я уже не Автандилыч,
нет, я совсем не Автандилыч, –
музыкант взял паузу, насладился ей и грянул:
Я — Шниперсо-о-о-о-он!..
— О, твою мать, — сказали хором московские гости.
Видишь, теперь в моих ты лапах,
Слышишь ужасный серый запах?
И гул огня…
К счастью, начался второй тайм.
Когда Панов каким-то сумасшедшим образом сравнял счет, стало уже неважно, кто где сидит, а наливали и задержанным, и задержавшим.
— Водки хватит? — нервно спросил Белов пожилого мента.
— Да, на неделю, у нас в подсобке два ящика «изъятой».
— Сорт это новый такой, — сказал Стас как бы в воздух, — «изъятая».
— Ага, зема, — заржал первый мент, — а закуривают это сортом сигарет «цужие», а потом пьют чай с батончиками «халява».
Когда Бесчастных выкатил мяч Цымбаларю, а тот, проскочив между двух негрилл, откинул его Карпину, а тот воткнул его в ворота чемпионов мира, задержанные и милиционеры скакали, обнявшись, как дети. Хоровод на секунду только выпустил из своих рядов пожилого мента, чтобы бежал в подсобку за «изъятой».
Финальный свисток встретили громкими криками. Пили за все. Вечеринку не прервал даже спешно приехавший майор с указанием москвичей отпустить, а камеры освободить. Город праздновал победу, и первые любители футбола ожидались через пару часов. То, что задержанные уже фактически на воле и сидят со стаканами в руках, майора не смутило. «Изъятой» налили и ему.
Он с удовольствием чокнулся за то, что «пидорам этим сытым вкатили, а Романцев вообще свой парень из Сибири, я с его братом пил».
Через полчаса в отделении появился наниматель, который, судя по всему, тоже смотрел футбол, но не под «изъятую», а с коньяком. От стакана, предложенного майором, не отказался.
Вести у него были невеселые: решение отложили на пять месяцев, а значит, и завод оставался у прежнего владельца. Московским гостям пора было домой, наниматель выдал командировочные и билеты на самолет.
Гонорар пообещал после того, как дело выгорит. Тогда Стас указал ему на то, что они свою часть работы сделали, а вот с безопасностью полное фуфло вышло.
Наниматель в ответ обратил внимание на то, что результата нет, а все остальное — лирика и эмоции.