Замуж Наташа собиралась за своего начальника. А если бы с ним не получилось, то за одноклассника, который работал в банке и снабжал ее кокаином. Пробовать белый порошок Антон, преданный крепкому алкоголю, отказался.
Искушение наркотиками произошло, когда Наташа жила у него. Папа повез маму в Италию, надеясь, что красоты, посмотреть на которые Раиса Николаевна мечтала всю жизнь, спасут брак. Две недели в квартире шла вечеринка. В последний день Маяков бегал по соседям и просил их не рассказывать ничего родителям.
Наташа ушла от него, как только агентство прогорело и она окончательно переехала к однокласснику. Маяков как-то зашел к ним выпить и видел, что дело неладно: банкир на взводе и перед уходом перехватил денег. Антон не отказал, памятуя, что после окончания активной фазы романа с Наташей долго отдавал долги.
Оказывается, не все отдал.
По дороге на работу Антон думал про деньги.
С ними было не очень весело.
Везучесть, позволившая Маякову пять лет назад прибиться к молодежной газете, оказалась товаром скоропортящимся. Начиналось все неплохо, первые публикации появились через пару недель, в начале 1991 года, и место в штате образовалось.
В августе 1991 года Антон Маяков провел три дня около Белого дома, лишь раз заехав домой скинуть напрочь промокшую одежду и найти записку о том, что родители спасают демократию около 20-го подъезда. Активно поучаствовал в создании первого номера газеты, вышедшего после падения ГКЧП и отмены цензуры. Девушкам-однокурсницам он в красках описывал, как Борис Ельцин забирался на танк, и из рассказа как-то так выходило, что пока Антон не пришел, президент и не знал, что и как делать.
Маяков действительно был около Белого дома, когда Ельцин зачитывал свое заявление.
Но за пять минут до того, постояв около танка, молодой корреспондент пошел глянуть, что происходит в окрестностях. Пока он обходил Белый дом, Ельцин из него вышел, залез на танк, выступил и ушел обратно. Антон застал только большую толпу, возбужденно обсуждавшую слова президента РСФСР.
В этот момент он вынес себе приговор как репортеру. Правда, приводить в исполнение не стал. В своем скепсисе он был совсем не одинок.
— Ты, Антуан, — копируя артиста Евстигнеева из фильма «Бег», говаривал поддатый Кирилл, — по сути своей чиновник.
— В смысле, — для проформы обижался Антон, по-прежнему с почтением относившийся к наставнику.
— Ты от сих до сих и никак не больше, ты бы и не против больше, но кто-то же сказать должен, что надо, — развивал, не забывая наливать, Кирилл.
Антон понимал, что голова у него не та, что у Кирилла, пьяная, похмельная или тем более трезвая.