— Я не госпожа тебе, Кэлибор. Никогда не была ей, да и не стану. А теперь оставь меня. Дай побыть одной.
Сбитый с толку, Кэлибор смешался и, бросив быстрый взгляд на кровать, где сном младенца спала Куиниэ, вышел. Он сунулся было в общий зал, но, преследуемый напряженным вниманием дружинников и полными почти суеверного ужаса взглядами, которые исподтишка бросали на него их жены и дочери, бежал в кухню под крылышко к Анайриэль.
— Почему они все так смотрят на меня, Ана?
Та хмыкнула.
— Говорят, ты голыми руками изорвал в клочья всю дружину Харальдина Аттердага.
— Глупости! У меня был меч, а их всего-то человек восемь…
— Тринадцать, если верить моему мужу…
— Я не заметил, Ана. Словно с ума сошел, — Кэлибор ссутулился на табурете.
— Давай-ка я тебя накормлю, а потом иди и поспи в комнатке Куиниэ — на тебе лица нет.
— Я ходил к Тир. Просил отпустить ее домой…
— Ну и?..
— Она отослала меня.
— О-хо-хо!
— Ана, что же мне делать, ведь я люблю малышку всем сердцем… И бессилен, бессилен, бессилен! — ударяя себя кулаком по колену, почти простонал Кэлибор.
— Тир знает про ваши чувства…
— Откуда? Ведь я сам понял это совсем недавно…
— Ты дурачок, Кэлибор. Это ни для кого не секрет. Стоит только взглянуть на вас с Куиниэ.
— Ты думаешь, она тоже ко мне неравнодушна? — прекрасно зная ответ, но желая еще раз услышать подтверждение из чужих уст, спросил Кэлибор.
Анайриэль только смерила его ироничным взглядом:
— А то ты уже не постарался получить подтверждение этому?
Кэлибор смутился и отвел глаза:
— Нет.
— Не-ет?
— Как я могу, Ана? А вдруг, что-то изменится? За Куиниэ могут заплатить выкуп. Она уедет… Я не имею права ломать ей жизнь, лишая чести. А так она сможет выйти замуж, и никто не посмеет обвинить ее…
— Еще один болван на мою голову! А ты не задумывался о том, что она-то, быть может, предпочтет прямо противоположное? Что ж вы, господа наши, грозные эльфы, так привыкли все решать за нас — ничтожных эльфиек?
— Попробуй за тебя что-нибудь реши! — ворчливо огрызнулся Кэлибор, и Ана рассмеялась, гордясь невольным комплиментом.
Куиниэ проспала почти сутки. Но утро следующего дня уже встретила как обычно на кухне.
— Бедняжечка, — ворковала Ана, тем не менее, деловито пододвигая помощнице миску с кореньями, которые следовало почистить к обеду и «оживить, как это умели делать только полные доброй зеленой магии руки Куиниэ. — Негодяй сильно испугал тебя?
— Мне было так страшно, Ана, что я почти ничего не соображала. Он был отвратителен!
— Говорила я, надо было его добить тогда же, здесь на кухне!
Куиниэ взяла в руки крепкую, но уже проросшую многочисленными корнями после хранения в песке морковку, но вновь замерла: